— ...Антон представлял, как лежащие перед ним ждут его заступничества и защиты, а он сражается за каждого из них и впоследствии побеждает. Теперь у него была жизнь, наполненная особым смыслом.

— Главное в мифе – утверждение тщетности неизбывной мечты человечества соединить воедино вечный рай и преходящую жизнь человека.

— Это нас интересуют тираны, садисты, насильники, «звезды», миллиардеры и экстрасенсы и неизмеримо меньше – праведники, художники, ученые или же просто дети, старики, семья, дом. Это мы почти привыкли к тому, что масштаб всего происходящего измеряется не культурной глубиной, а завораживающей слабые души силой кулака: много жертв – большой масштаб, мало – маленький. Но Булгаков не писал романа о насилии...

— ...прочитав «Пустошь», невозможно не измениться, остаться тем же, каким был до: если ты все тот же, значит встреча с поэмой еще не случилась. «Пустошь» стала инициацией и для всей англоязычной поэзии, которая тоже не могла оставаться прежней и оказалась вовлечена в процесс трансформации после выхода этой знаковой вещи. Главное детище раннего творчества Элиота сделалось самостоятельным, относительно автономным от автора субъектом глобального литературного процесса и породило свою характерную герменевтику.