Так, помни, спесь, крушенья час грядёт, \ Завоеватель, утвердивший свой закон, \ Сам будет завоёван, побеждён. \ Добычей Времени он станет в свой черёд. \\ О, Рим, что стал надгробием своим, \ Рим, что величьем Рима сокрушён. \ И только Тибр, как встарь, неутомим, \ Несётся к морю. Переменчив мир! \ Твердыни рухнут, но пройдёт сквозь прах времён \ Лишь то, что быстротечно, точно Тибр.

...я присутствовал при самых, казалось мне, первых приобщениях к новым – будто они только-только сошли с конвейера, – образцам культуры. Не без насилия над собой я начал впитывать их. Окуджаву воспринимать без отвращения, как и других бардов, от ударов по гитаре не вздрагивать в испуге, как и от приволакиваемых в песни тайги, электричек и тут же, почему-то, Освенцимов. Несколько примитивно все это. Но я понимал: это язык интеллектуалов. (И стал замечать, как потом образцы распространяются среди студентов. Так они превращались в ширпотреб.)

Пардес — один из наиболее употребительных топосов в аллегориях и притчах. Чаще всего он охраняется от вторжения посторонних, к примеру, в притче из Пиркей рабби Элиэзер (44) его охраняет пёс. Пардес из нашего рассказа не охраняет никто. Что отнюдь не означает, что каждый в него может войти.