когда мельком на тёмный страшный лес \ украдкой я смотрел с уютной верхней полки \ мне щекотали глаз отверженные ёлки \ за ними улыбались злые волки \ а уж за ними засыпал рассвет

...как чудно стоят звуки в «Слове о полку Игореве»! Вся эта маленькая древняя поэма поет и звенит, вся – музыка! И это другие звуки, не те, что в новой литературе. Звуки другие, но расстановка звуков равносильно чиста и мощна. Этот дар неизменен, и на этом даре стоит и будет стоять магия слов, магия поэзии. У разных поэтов разные звуки, у Пушкина – такие, у Державина – другие, у Маяковского – опять же, другие, но расстановка звуков равносильно чиста и точна, и, значит, равная магия. А нарушение, искажение или замена этой единственной, в каждом конкретном случае, звуковой расстановки неизбежно приводит к утрате этой магии. Что мы и видим на примере переводов...

Очень странная штука – сила всемирного тяготения тел другу к другу; очень и очень странная, если исходить из определения притяжения.

Признавая заслуги Габорио и Конан Дойля в развитии детективной литературы, исследователи тем не менее отказывают им в праве называться основателями жанра. Эта роль принадлежит их великому предшественнику – Эдгару По, разработавшему основные эстетические параметры жанра.

Лицо Филиппова плавно переходило в голую задницу с двумя торчащими ангельскими крылышками, а внизу заканчивалось ногами – шеей – на которой болталась карнавальная маска. Смысл картины был предельно ясен.

Ни Тургеневу, ни его наследникам и в голову не пришло бы делать из заглавий его произведений зарегистрированный товарный знак, «бренд», чтобы в дальнейшем никто не мог на него покуситься. Но теперь с юридически-формальных позиций всё вроде бы совершается на законных основаниях. Вот и пускаются эти названия на продажу, затаскиваются в торговый оборот, истрёпываются, опошляются лавочниками и торгашами. По действующему законодательству всё разрешено. Но где же законы совести, душевной опрятности, элементарной порядочности?