— Я постоянно, с разных сторон возвращаюсь к теме бесплодности (сегодня для нас, а не вообще) классической философии, прежде всего, потому, что мы ее прямые наследники, именно мы несем в себе ее наработки, именно мы идем по проложенным ей тропам, хотя время, в которое мы живем, проложило другие, новые и не знакомые классикам пути. Нам давно пора вернуться в свое время, стать собой, обратиться к своему времени, а не маниакально пытаться подгонять современность под принципы классического восприятия и мышления.

— ...предустановленная гармония и вытекающий из нее онтологический оптимизм Лейбница – это далеко не прекраснодушная наивность. В чем-то такой оптимизм более суров (как принцип стоиков) и мрачен, чем шопенгауэровский пессимизм, в основании которого лежит отнюдь не лишенный каких бы то ни было иллюзий трезвый взгляда на мир, а самый обыкновенный подсознательный страх перед смертью, присущий каждому психически нормальному человеку. И уж точно оптимизм как нравственный принцип гораздо труднее в своем практическом применении, поскольку требует от человека не только твердой воли, но порой и «нечеловеческих» усилий быть.

— Как живу? Дышу. Пишу. \ Бога планами смешу. \ Доверяю не рутине, \ а стиху и миражу. \\ Лишь себе и швец, и жнец, \ на дуде своей игрец, \ словно та Шахерезада, \ отдаляя свой конец. \\ Жизнь моя, не обессудь, \ дай в твою проникнуть суть, \ по твоим углам, сусекам \ поскрести ещё чуть-чуть. \\ Всё моё, и снег, и зной, \ всё, что было — стало мной, \ только в губы не попала \ капля сладости земной.

— Мужчина рассказал, что все они ждут только общения со мной, что здесь их можно наградить или, наоборот, наказать по своему усмотрению. Для этого даже предлагались некоторые приспособления...