Рейтинг публикаций

Светлый стоицизм мерцает за строчками: «Герменид говорил, когда мы умрем, очень удивимся. Скоро я это узнаю. Я уже на краю того моря. Я уже в нем. Погрузилась до пупа. И, кажется, до пупа растворилась… Я – Соляная кукла. Скоро я узнаю то, что уже знает мама».

...В детском саду, в «тихий час» я лежал без сна и не постигал, как может храпеть в нелепой позе мой сосед, только что навернувший три тарелки манной каши? Почему не обуревают его, как меня, неясные мысли об узорах на потолке? – будто хотели изобразить крокодилье стадо, но не хватило на всех густой извёстки. Я словно питался этими видениями, ассоциациями, извлекая крошки калорий из странностей мира вокруг. Откуда они? почему нежданно переиначивается всё замышленное людьми? – вещное, полезное, вкусное – и сминается в эти не требующие стараний случайные бестелесные знаки...

Голубоватый, из окна \ Луч утра падает на скатерть, \ И дня простая новизна \ Уже готова жизнь наладить: \ Подать заварки молодой, \ Задобрить простоквашей мюсли; \ Привычною к делам рукой \ Порядок навести на кухне. \ А Новый год, а Рождество… \ Ещё средь хвои пребывают, \ Шарам прощают баловство, \ И в серебре пыльцы мерцают, \ И в вазе с золотом конфет \ Ещё хранят гирлянды свет.

Пёстрые строки – разрозненные перья жар-птицы, не дающие успокоения; крик силён, но, свидетельствуя о жизни, не подтверждает её правильности.

Универсален архитектор, он \ Имеет ухо музыканта: слышит \ Колокола; глаз живописца; руки \ Тверды, точны, как скульптора резец. \ Счёт Архимеда, глазомер Евклида – \ Всё архитектор... Тридцать шесть флоринов \ Мне положили – столько же Гиберти. \ А он так плохо понимает дело, \ Так мало смыслит в нашем ремесле... \ Он ювелир, рельефы льёт отменно – \ Вот пусть и лил бы: райские врата \ Его работ давно уже заждались! \ Шестнадцать лет... К концу подходит пытка – \ Такого купола ещё не видел свет!

Мне стало страшно: \ Что случилось с ним? \ Неужто он оглох, \ Оглох от горя, \ Что он не слышит голос, \ Голос моря, \ Который так знаком \ И так любим? \\ Мне стало страшно: \ Что терзает мир? \ Неужто ход вещей \ Опять нарушен? \ И тишина вошла \ В морскую душу \ И море замолчало \ В миг один? \\
И я нашла невинную игрушку, \ Его подарок – \ Белую ракушку \ И приложила к уху, \ Как смартфон.

«Все глупости на земле творятся с серьёзными лицами. Улыбайтесь, господа!» – призывал Мюнхгаузен из знаменитого фильма. У глупых стихов и статей о поэзии тоже, как правило, «серьёзные лица».

Все человеческие типы представлены, все возможные формы занятий известны… Юристы и священники, мужики и помещики, проститутки и скучающие богачи. Врачи, студенты. (...)

Розовый лотос ласкает пруд \ Дланью округлого блика. \ В ножнах зазубренный ржавый меч \ Царапается, как мышь. \ Но тщетно: все воины в старом саду, \ От мала и до велика, \ Любуются лепетом мэйхуа, \ Вдыхая рассветную тишь. \ Хозяин карпов сварил для гостей, \ Подать приказал вина, \ Дыню принес, и выломал сам \ Меда янтарный сот, \ Но из шестнадцати чаш на столе \ Не тронута ни одна: \ Завтра под струны первых лучей \ Невеста-мэй отцветет.

…Дерзу Узала водил экспедицию по уссурийскому краю, раскрывая тайны духов, и дерева поднимались так высоко, что застили небо. Высоким оказалось и небо А. Куросавы: столь высоким, что никогда не поблекнет.

Лет двадцать пять с муллой не спорю. \ Раввину молча улыбнусь. \ Священнику кивну покоем, \ а с ксендзем вместе встретим грусть. \\ Мы все в автобусе несёмся, \ переплетенные судьбой. \ Глядим на улицу и солнце, \ переживая за простой. \\ Мулла ушел на звук аята. \ На перекрестье вышел поп. \ Ксендз заблестел слезой за брата. \ Раввин к пророкам перетёк.

Он писал обо всём, что было ему дорого. И особенно запомнилось одно письмо, похожее на исповедь, где он рассказывал в стихах историю своей первой любви – о встрече с девушкой в сиреневом берете...