Проза

Вариации

1

«Однажды весною, в час небывало жаркого заката, в Москве», следовательно, с 20 до 21 часа (а закат в Москве, в мае, происходит с 20 до 21 часа), женщина в будочке с надписью «Пиво и воды», находившейся на Патриарших прудах, сказала, что пиво привезут к вечеру. Именно, что не к ночи, а к вечеру. Не иначе как «клетчатый» подвёл, нашептал, что вечер ещё только приближается. И пошло-поехало… Одна фантазия тянет за собой другую, третью. И нету удержу…

Если приходят времена, когда людям необходим пивной восторг, люди начинают возбуждаться по пустякам. А главное – обижаться. Причём надолго. И даже порой набесконечно... Сначала одиночки непризнанные уходят в небо искать стоянку, захватив с собой подругу-ведьму. Потом группы людей начинают обижаться. Потом одни кусочки народа. Потом другие. Потом группы кусочков народов. И на них как говорят возят воду. Хотя сами-то обиженные думают, что возят они что-то другое… Потом рождаются уже и культуры обиженных. Особым вниманием обиженных. Обиженным кажется, что все смотрят на них непочтительно. А должны на руках носить. За прошлые обиды и будущие победы. Рождаются даже целые культуры данного направления – культуры взыскивания за прошлые обиды. Не то «запоздавшие» культуры. Не то «вторые» и «третьи». Короче – отделённые от народа. Но как будто бы самобытные. Так им внушают. Кто внушает никто не знает. Может сами себе внушают. Может кто-то другой. Тут смышлять надо – откуда что прёт. Разбираться, смышлять, то есть, придётся долго. С другой стороны – дело привычное: ждать, дожидаться, брать реванш, отыгрываться, даже мстить…

Вот идёшь после дождя по тротуару, а всюду разбросаны тела земляных червей, живых и неживых. Всё они стремились или стремятся перебраться через асфальтовые пустыни к лучшей жизни. Мало кому это удаётся. Были бы в их цивилизации изобретены средства передвижения, вроде самолётов или велосипедов, проблема была бы решена. Ведь летают некоторые из наших продвинутых туда-сюда… Но, если говорить честно, они тоже напоминают тех червей на асфальте. Вялые какие-то. Даже если и не дохлые. Так мне кажется. А ведь все они мечтают о доме с венецианскими окнами с вьющимся виноградом, музыке Шуберта по вечерам, горящим свечам, верной подруге рядом и ещё кое-о-чём в придачу…

Скажете: хватил лишнего. Может и хватил. А может нет. Сами смотрите, тогда поймёте.

Хотя обиженные тоже бывают разные.

Начнём издалека. Вот один человек, например, под названием «поэт». Обиделся на то, что его так называют. Называют поэтом, отделяя от писателей. Скажете, ничего особенного. Но это не так. Ведь всегда существовали (во всяком случае последние сто лет) союзы писателей, куда входили и прозаики, и поэты, и драматурги, и критики. А потом вдруг всё изменилось и появились поэты и писатели. Даже в норму вошло. Даже в телевизорах так заговорили. И ничего тут не сделаешь. Не будешь же бегать по сайтам и социальным сетям, поправлять, что, мол, это дико – разделять единый организм на два действующих субъекта. Любой диктофон прошлого века может подтвердить, что раньше было не так. Любой канал телевизора мог надиктовать правильную форму словоупотреблений. Не говоря уже о том, что и теперь все продолжают вещать, но зачастую как-то шепеляво, а то и позволяют себе закатывать глаза, как будто удивляясь тупизне слушателей, задающих шепелявящему субъекту поступающие на ленту вопросы. Но это отступление от темы. Лирическое.

О чём это всё я? Да всё теперь уже и о вознесении групповом каком-нибудь на олимп вышестоящий. Вознесении в сопровождении отдалённо стоящих оркестров малой мощности, увеличивающих свой медный выдох за счёт казённых антенн широкого профиля, преодолевающих защитную шумовую полосу пограничных столбов. А опираются они на почву дальнего расположения. Это вам не почвенная среда среднеарифметического таланта. С точки зрения дальних почвеннических опор вознеслись они на Олимп. А потом тоже, за компанию, давай там обижаться. Уже можно стало. И модно. Как говорят, тренд такой образовался. То ли тренд, то ли тромб… И пошло-поехало... Этот феномен сооружает себе стойбище на отдалённой почве и взращивает в себе культ самообожания. Типа набоковского.

Попробуй тут разберись потом, отбери литературных овец и волков от козлищ… Трудное дело!

Токсические успехи таких движений видны невооружённым пахом. Бедный читатель должен стать хищным зверем, не иначе. Потому что иначе он будет хлебать буквопохлёбку, доставленную из весьма сомнительных источников продовольствия обозами трейлеров.

А пиво даже к ночи не подвезут. Одна вода в продаже, разбавленная трейлерским пивом. Понятное дело, что пиво местного производства в среде обиженных не котируется.

Вот, всё пристают, мол, ты должен давать ключ к своим загадкам. А я и даю. Иногда и совсем в руки, усы и глаза сую... Но не все делают вид, что понимают.

К примеру, почему вторая культура эта недоношенная издевается над салатом оливье, который так приглянулся нашим людям? Над салатом оливье, изобретённым, между прочим, французом! Но – в Москве. Если бы из Парижа козырнули поднятым вверх большим пальцем: «Какой у вас там салат наш оливье изобрёлся шикарный!» – тогда было б другое дело… Но все ж знают, что всё что из-под Москвы – не прёт. Всё пониже да пожиже…

Такой вот фокусю. Как ни вертите своими волнующимися пальчиками.

Но народы всё равно рукоблещут возмущённо. И токсические успехи, как было сказано выше, соседних стран тоже видны невооружённым пахом. Нравится им находиться в угаре, вот они и машут ручками.

Но хуже всего, когда большие народы становятся обидчивыми. И обижаются по большому…. Тут главное не поддаваться уговорам, что ты обиженный. Хотят обидеть – значит стимулируют твоё развитие. Ты только крепни.

Разложил я тут перед вами ключики ещё более разнообразные. Теперь подбирайте их к словесным замочкам. Авось повезёт, найдёте внутри драго- что-нибудь ценное… Хотя я не думаю, что надо делать это вечером. Ведь заседания, начинающиеся в 10 вечера, какого-нибудь МАССОЛИТа, не приносят радости. Это беспокойное время. Как любое тёмное время суток. Тёмное время суток нужно перелёживать во сне. Иначе бусифицируют и увезут в другой часовой пояс. А там, как известно, демократический принцип существования быстро поставит к стенке. Чтоб стояли смирно. А то и без предупреждения откроют огонь и кингстоны информационной канализации. В виде какого-нибудь подсолнечного масла.

Зачем автор перенёс действие с 10 утра на 10 вечера? А чтобы подчеркнуть, что эти писательские дела происходят в тёмное время суток. Т. е. не только сам автор переходит на тёмную сторону суток и тёмных сил, но всё, связанное с писательским ремеслом – переводит в дела тёмные... И свои тоже.

Надо ещё понять и признать, что талантливая сатира М. Булгакова на союз писателей (и не только, и оформленная в соответствующей среде как культ) в новейшие времена взята в качестве идеологической ориентации руководстством российской культурой; и не только культурой. Так реагируют на писательское собщество поколения, стоящие у руля её, и воспитанные на этой книге. Не говоря уже о реакции большой части этого социума на вообще что-либо, принадлежащее ко второй половине двадцатого века (кроме Победы и Космоса), за исключением последнего десятилетия.

Не успел я написать первую страницу, как кто-то уже принял её за предупредительную очередь. И оказался прав. Предупреждение необходимо, ибо все знают к чему приводят пивные путчи. А когда пива не завезли, то этот факт может оказаться настолько фатальным, что грозит принести трамполитические последствия делу мира. Пивные животы, известное дело, могут перетянуть на свою сторону не только внутренние органы, но и внешние фантомные силы, стоящие или сидящие на уже названной выше почве.

2

Никто точно не знает, когда это началось…

Наверно какой-нибудь ребёнок стал сводить воедино исторические пазлы, подаренные далеко глядящим дедом. Или при стыковке общественно-политических составов обнаружилось, что не только колеи железнодорожные оказались разнокалиберными, но и сами составы оказались созданы для планет с разной силой притяжения.

Но все Ялты и ООНы, и даже ЕСы пришли к печальным выводам о необходимости пересмотра не только правил движения по транспортным магистралям, но поняли, что даже любая терминология прошлых веков и тысячелетий стала напоминать кладбища паровозов, старых автомобилей или лежбище динозавров, которое накрыла космическая буря…

Вот, казалось бы, какая связь у космического мусора с молодыми мамами, живущими на нашей лестнице… Все они ходят с одним, двумя или тремя детьми и не здороваются с соседями. Три другие мамы, тоже с детьми, здороваются, а эти нет. К тому же, эти, которые здороваются, вполне жизнерадостные женщины. А не здоровающиеся – мрачноватые и даже глядят на соседей с подозрением. Или вообще носы воротят. Одна бабушка прямо так и сказала, что всё из-за мусора. Женщины эти, неприветливые которые и смотрящие подозрительно, жуют жвачку. Рот отвлекает мозги. Мозги не успевают соображать из-за жевания. Бабушка эта, пока мы в лифте ехали, успела сделать ещё один важный вывод. Сказала, что, мол, в этот жевательный продукт мусор какой-то-то и подмешивают. Поэтому люди, употребляющие жвачку, и смотрят презрительно на соседей.

Может бабушка эта и перегнула палку в своих выводах. Но, вот, совпали они и с моими наблюдениями. Хоть я ещё и не бабушка и не дедушка ещё. Недавно я понял в чём дело. Потому что семьи этих неприветливых живут в съёмных квартирах и не желают поэтому налаживать отношений с соседями. Сегодня они здесь, а завтра там. Всегда готовые вспорхнуть перелётные птицы. И, к тому же, неприветливые. И глазами так моргают, как будто уже начинают взлетать на своих презрительно хлопающих ресницах. Может боятся встретить охотников с ружьями…

А кто не встречал жующих почти ангелов уже мужского рода: с руками, отведёнными в стороны, словно отяжелённые крыльями? Чтобы все понимали – трудно жить на земле рождённым для полёта. Но, что гордиться этим надо от пуза…

Могу предложить иной воспитательный образ. Стирка. Если всё попытаться отчистить, освежить, отбелить... Т.е. добиться чистоты. Мы же меняем исподнее и постельное бельё. Чтобы в чистоте тело своё поддерживать – моемся регулярно. А отношения с людьми не очень-то стараемся поддерживать достойные. Чуть что: «А они!.. Что они позволяют себе!?»

Но ведь даже после стирки мы бельё ещё и сушим. А потом гладим. А потом укладываем стопочками на полки чистые. С соседями же, чуть что, начинаем спорить, ругаться, скандалить…

Не все так ведут себя, согласен. В чистую постель большинство людей старается лечь чистыми. А с соседями ругаются гораздо чаще, чем ложатся в постель немытыми. Короче, человек с немытыми руками чаще переносит заразу…

Это, как в стихотворении Бориса Пастернака: «Любить иных – тяжёлый крест, / А ты прекрасна без извилин…» Хотел как лучше, но похвалил отсутствие извилин… Хоть и придираюсь, но что-то в этом есть… С соседями ругаться – не прибавлять извилин, опять же.

Кто-то опять заводит своё: мол, не обращай внимания, будь ближе к хате с краю… Но ведь чем ближе к хате с краю находишься, то тем ближе оказываешься к со-дому. И к обрыву… А что это такое в религиозной мифологии любопытствующие могут справиться в Яндексе.

Но мифология всякого времени рождает своих кумиров. Возьмешь какое-нибудь издание специфически подобранное, прочитаешь вступление и удивишься. Вот, например, один философствующий филолог из Таллина (для особо поклоняющихся написанным там истинам Н в этом слове можно писать трижды) засандалила, во вступлении к изданию «дьяволиад» Булгакова, в абзаце о проф. Преображенском, вот что: «…лёгкость и изящество… роднит его с Воландом», «Оба они готовы творить благо, и обоим это не удаётся. Стоит Воланду покинуть Москву – и многоликое зло возвращается на круги своя». Какое время царит на дворе, такие и кумиры…

Поэтому следовало бы нам внимательно присматриваться к кумирам, вновь изобретаемым или возвращающимся из дальних странствий. А не то кумпол просядет до определённого сковородой места. А мимо проскачут таинственнные рыцари. По пути в какой-нибудь очередной Царьград.

А вывод… Вывод не бесспорный, но упорный. Если талант посвящён сведению счётов (с кем или с чем угодно) и для этого прибегает к помощи сил способных на больше, чем многое, то поклонники ищут оправдания кумира и подводят теоретическую платформу под свои восторги и оправдания собственных бездн и провалов.

Правда, все мы заблуждаемся. Хотя и не любим сознаваться в этом. Нам легче жить с какой-нибудь запавшей клавишей. И таких «нас» хватает по обе стороны идеологической баррикады… Которые, сочно посасывая подвезённое ночью пиво, страются все очень, и уж так им-нам, родненьким, опираясь на подмостки технологических конструкций, хочется создать опрокидывающий момент, так хочется, и так мы все стараемся…