Рейтинг публикаций

...Сегодня русский флот заперт в черноморских бухтах, но дядя Гога пишет, что и в 1944 году выйти за боновые ограждения было смертельно опасно. Тогда нужно было защищать корабли от мин, торпед и бомб. Сегодня добавились крылатые ракеты и беспилотные катера. Задача усложнилась многократно. Уже понятно, что сегодня самый современный авианосец не более, чем удобная крупная цель, уничтожаемая одной ракетой. Скоро флот изменится кардинально. Мы должны не отставать. Мы должны вырваться вперёд.
Кроме армии и флота, у России есть ещё два союзника: физика и математика, с умелыми руками вкупе. Хочется сказать: «Вставай, дядя Гога! За дело, за работу! Ты же наш украинский академик, в конце-то концов! Заминируй подходы к Кинбурнской косе так, чтобы черноморский бычок с одесского Привоза хвостом вильнуть не мог. Перекрой фугасами русло реки под Херсоном так, чтобы птица не то, чтобы до середины Днепра не долетала, а так, чтобы и четверти пути ей было много!

У автора свой узнаваемый стиль. Он сочетает пленительно тягучее, «медово-коллоидальное» многословие философско-психологической прозы с яркими вкраплениями регионализмов, повышенным вниманием к бытовым деталям и склонностью искать и обнаруживать в них скрытые закономерности бытия. (Наталия Потанина)

...С. Роганова по-настоящему заботила в смерти социально-политическая государственная проблема смерти личности по причине смерти государства, и проблема творчества. По мне так последнее превалировала перед остальным, несмотря на первые две проблемы, которым С. Роганов посвятил свою единственную книгу.

…и лежит она – руки раскиданы – моя родина пра-пра-пращуров! \ Как на запад взгляну, то равнины там, на восток взгляну – дебри, чащи там! \ Реки Волга, Ока, Кама, Белая, между ними костры да лежбища. \ Что они в сих болотах делали? Рвали ягоды с сыроежками. \ Белке в глаз попадал прадед издали, шкуры лис освежали ножичком! \ И сама я стреляла сызмала из рогатки камнями с прожигом! \ Рукодельницы, пряжу скущие, половик из тряпья скуделили. \ И куда же Камо грядёши ты, если Камою шли артелями!

Январские спустились холода \ На город, \ Как туман сползает к ночи… \ И в трубах превратилась в лёд вода. \ И сердце ничего уже не хочет… \ Листком упало с ветки ледяной \ На жёсткий наст, прихваченный морозом. \ Залп фейерверка кажется войной. \ И огненные вспышки, будто грозы. \ И белый снег опилками летит, \ Что плотник наверху \ Всё пилит, пилит... \ Душа моя, похожая на скит \ Ждёт путника, \ Что к ней пути осилит…

В сегодняшнем мире, где идут жестокие и коварные ментальные войны, где "хозяева планеты", привыкшие за многие столетия и даже тысячелетия возводить себя в "избранные расы" (вот где эпицентр клокотания эго!) и уничтожать этнос за этносом, превращая целые регионы в колонии, захват территорий осуществляется чаще всего за счет захвата сознания.

Они отрабатывают карму – каждый свою: Петров и Егоров, хотя никогда бы не подумали об этом, живя в СССР, не зная, что страна обречена уже, и взрослая их жизнь пойдёт вне идеологии, которая внедрялась в умы столько лет.

...Стол, стул, кровать. Сюжет-людоед пожирает мои вечера. Гнать пером по листу стаи неукротимых фраз. Свирепость писательства. А чуть забрезжит в окне скучный городской рассвет... какое бессилие! какая опустошённость! Люди, машины. Город тревожен. Что там – в промежутках? Водосточные трубы, смесь шагов и шин, угроза наводнения, ночью хлестал дождь. Вот и сейчас... Уткнув перо в сентябре, я очнулся от пьянства чернил сереющим, как грифель, ноябрьским утром. На столе толстая рукопись. Что с ней делать?..

...выделяю два рода человеческого оптимизма. Один – для шумных агитаторов и борцов за никому не понятное «всеобщее счастье». Второй – для верящих не в чуждых нам наших потомков, но в духовные и самосознательные силы нас самих – вечно сегодняшних, во многом уже разуверившихся, но всё же способных измыслить замену грядущей реальности, несносно над нами нависшей. И вот во славу этих вторых я намерен теперь злостно и бесперспективно мечтать.

Госпитали расположились по всему городу – сколько их, Шура не могла сосчитать. В бывших складах и школах принимали сотни и тысячи раненых – люди лежали в ряды в палатах и коридорах, стоны сливались в общее нескончаемое проклятие войне.

Козерог выходит из воды, и, сделав, что положено, пусть весь ободравшись, и протянувшись лабиринтами отчаяния, снова уходит в прозрачную воду вечности, где рядом, плещется, совсем не страшный, огромный, с птицу Рух, величественный Левиафан, сразу втягивающий в себя океан: ради рифмы.

Пришли времена, когда охота стала хуже неволи, \ когда охотнику не надо делать лишних телодвижений \ в погоне за добычей, \ когда лес уже не тайна, \ а насквозь просматриваемый объект \ для самонаводящегося ствола,