Рейтинг публикаций

...Стол, стул, кровать. Сюжет-людоед пожирает мои вечера. Гнать пером по листу стаи неукротимых фраз. Свирепость писательства. А чуть забрезжит в окне скучный городской рассвет... какое бессилие! какая опустошённость! Люди, машины. Город тревожен. Что там – в промежутках? Водосточные трубы, смесь шагов и шин, угроза наводнения, ночью хлестал дождь. Вот и сейчас... Уткнув перо в сентябре, я очнулся от пьянства чернил сереющим, как грифель, ноябрьским утром. На столе толстая рукопись. Что с ней делать?..

Земную плоть донельзя износив, \ Не в силах с ней, обжитою, расстаться, \ Дух каялся и маялся, грустил, \ За что и с кем не зная, расквитаться.

Человек, хотя и отделился от природы, но не настолько, чтобы потерять свою животную сущность. Эта сущность, точнее, животное сознание, проявляется в той или иной мере в каждом человеке в форме его индивидуальности, тогда как личность человека есть отражение его осознания себя в мире в качестве самодеятельного субъекта, проявляющего иногда себя так, что кажется - он движет историю. До сих пор по этим вопросам нашего бытия идут споры, хотя суть дела представляется довольно ясной, и она показана ниже.

Этот ленинский разрез глаз свёл меня с ума. Тогда ведь мы ничего плохого не ведали про Ленина. Актёры, создававшие его образ, всегда казались образцом высочайшего интеллекта. Я не могла отвести глаз от лица этого комсомольского вожака. Мне виделся на нём отсвет великой ленинской мысли.

Кадры – специфические. Крупные планы, интересные ракурсы, насекомые, бесконечные нюансы голого, слегка прикрытого тела, растирание пряностей, но без намека на дразнения или желания. Все очень естественно, словно снято не среди людей, а среди мирных и любящих друг друга животных.

История важнее всего: кажется, Борхес прошёл всеми её тропами, без исключений.

Я долго не понимала, за что ко мне такая немилость. Ведь вечера проходили с неизменными аншлагами, с огромным успехом. «На Вас рвутся!» – говорила мне Бубенцова. Оказалось, в этом-то всё и дело. Мне открыла глаза одна из библиотекарш: «Так здесь же все проводят вечера, – сказала она, – но на них ходит по три человека, а на Вас...».

Эрос и Танатос в чистом виде: взрывные композиции, экспериментирование с формой и цветом, и… самим собой... Космическая философия, смешанная с восточными учениями, поиски идентичности в этнике и космополитизме. Искусство становится орудием пролетариата. Как булыжник. Как черный квадрат. (...) Смотреть обязательно. Да, тяжело. Требуется продышаться. И снова вступать в кипящую лаву противоречий.

...однажды он случайно увидел в телефоне адрес парфюмерной школы в Петербурге и отважился сделать первый шаг в новом направлении, поскольку всегда был особо восприимчив к запахам, любил собирать воспоминания и впечатления, фиксировать ауру мест, людей, событий, природных явлений. Через год, окончив курс в невской столице, он отправился на родину парфюмерного искусства – во французский город Грасс. Здесь в старейшей компании Галимар прошел персональное обучение и, вернувшись в Петербург, вскоре основал «Ателье авторской парфюмерии», где осуществлял художественное осмысление этого искусства на основе синтеза философии, науки, истории, музыки, живописи, балета.

…сколь бы эфемерной ни была слава, а стремление к ней – суетным, тщетным (отсюда и понятие «тщеславие»), это не отнимает у предметов славы, действительной или же только возможной, их объективной ценности.

…будто ворвётся сейчас Доминик – в твой мир, пожилая нелепица, сбежит по лестнице, вытирая только что вымытые волосы, и попросит закурить: как в «ХХ веке», где волшебный фонарь камеры В. Стораро творит кристаллические и цветовые чудеса… А потом прочтёт свои футуристические стихи, сомнёт их, и, засмеявшись, выбросит в окно… И ветер, онтологический ветер бытия подхватит их, закружит, завьюжит, – он ледяной нравом, ветер сей, но присутствие в мире Доминик делает его… не ласковым, конечно, но… более кротким, что ли…

С тех пор, как ад в гармонию терцин \ Я облачил – красны мои одежды, \ Как пламя – а лицо ещё смуглей \ И суше стало. Слышу за спиной: \ "Он был в геенне – опалил огонь \ Ему лицо; глаза же, словно угли…" \ Да, "Ад" мне дался мой не так легко, \ Но рай куда трудней – он всех гармоний \ Гармония. Ему не нужен звук, \ Чтобы звучать, не нужен свет, чтоб видеть. \ Он сам себе – и звук, и свет, и слово; \ И всюду он, и нет его нигде. Да, сложно ад писать, но рай сложнее: \ Нет подходящих красок для него.