Рейтинг публикаций

…фильм «Меня там нет» – история антиполитического акта борьбы музыки, музыкантов, всего прогрессивного послевоенного поколения, против неравенства, против пороков, исторических и коммерческих, против правительственных догм и мещанских идеалов коммерческого общества. Это крик о помощи, тотальная гибель и своеобразная форма жертва и жертвенности музыки и музыкантов всему послевоенному времени.

Слишком часто народ, население и нация представляются одним и тем же, тем более что этнос и нация в переводе означают народ, и, действительно, объяснение различий между этими понятиями слишком общи и не обнаруживают суть этих понятий, хотя, на самом деле, каждое из них имеет собственную основу, не пересекающуюся с остальными, о чем и будет сказано ниже.

Я стою на рассветной траве \ И гляжу на пунцовое небо, \ Как пульсируют тысячи вен \ На куске кислородного хлеба. \\ Наливается вишней рассвет. \ Давит день её утра пятою. \ На иголочку месяц надет, \ И вращается над головою... \\ На костре догорает июнь. \ На огне – его плавится лик. \ Будто клик футуристов "мизюнь", \ На болоте проплакал кулик...

Они отрабатывают карму – каждый свою: Петров и Егоров, хотя никогда бы не подумали об этом, живя в СССР, не зная, что страна обречена уже, и взрослая их жизнь пойдёт вне идеологии, которая внедрялась в умы столько лет.

Маск и компания зовут осваивать дальний космос, чтобы спасти человеческую цивилизацию, когда на Земле все передерутся и разнесут планету в клочья. Или с экологией не справятся. Меня такая "мечта", мягко говоря, никогда не трогала. Зачем улетать? Не лучше ли здесь порядок навести?

Национализм Рериха проявлялся не только в любви к русским древностям, это было его мироощущение, которое впоследствии выразилось совершенно иначе, поскольку художник стал воспринимать Россию не просто страной, обладающей теми или иными историческими памятниками и ценностями, а в качестве некоего воплощения космических сил, имеющих вселенское значение.

«Этот год проходит для меня под знаком Натальи Максимовны Кравченко. С 1995 года Вы, оказывается, проводите здесь свои вечера, а я ничего не знал! Никто не сказал мне об этом. Я все уши прожужжал всем про Ваши вечера. Еду на них из совхоза ЦДК, с Зоналки, на двух транспортах. Но для меня это не препятствие. В маршрутке читаю Ваши стихи, и один раз даже проехал свою остановку. Все смеялись. (...)"

Катрен-гордец внимает свысока \ Нелаконичной челобитной речи. \ Век-волкодав кидается на плечи? \ Сбежать в безвременье. Подайте рысака!

Плоская лепка складок на бедрах стоящих апостол, \ утешение взора – ассист: \ еже есть сказуемо – блики Фаворского света, \ нить бытия в приснодевственных перстах Богоматери \ на апокрифическом изводе Благовещения, \ лещадки с лошадками – отрада Флора и Лавра – \ и, разумеется, непостижная шапочка на главе \ батюшки Спиридония Тримифунтского. \\
Се – нетварное рукотворствие,\спасение санкирем и темперой, \ молитвословие киноварью, киновия лепоты \ в лапотном мире плугатарей и рыбников, \ чьи старцы отличествуют от святых апостол \ лишь тем, что прожили долее оных \ и меньше землицы обошли, \ но тоже несумнительно видели Христа Бога.

Причинность и закономерность воспринимались как нечто противоречащее природе, ниспровергались как нарушение естественной свободы. Судьба, а не бездушные причинные связи правят миром! Молодой Эрвин Шредингер в 1922 году провозгласил освобождение от предрассудка абсолютной причинности, выражая свои мысли буквально в моральных (квазиморальных у Формана) выражениях, по существу проецируя их на социальные отношения.[6] Макс Борн весной 1928 года, бичуя причинность как детерминизм, утверждал, что «такая концепция природы является детерминистской и механистической. В ней нет места свободе любого рода, будь то воля или высшая сила».[7] Примечательно, что крайность тотального механического детерминизма прошлого периода с его простыми и «очевидными» взаимосвязями заменялась противоположной крайностью, в основе которой была тёмная стихия и «наслажденье битвой жизни».[8]

Для большинства этот, с позволения сказать, зачёт был пустой формальностью. Но только не для моей особы. Надо сказать, что в группе меня не любили. До этого зачёта я об этом не подозревала. Жила себе тихо своей внутренней жизнью и никого не трогала. Как-то так получилось, что я ни с кем из этой группы близко не сошлась. Это ведь происходит обычно само собой, не подойдёшь ведь, не скажешь: «давай дружить».