Рейтинг публикаций

Оказался в школе-интернате, где киномеханик, почувствовав симпатию, учит потихоньку своему мастерству: однако, завораживает не оно, а происходящее на экране. О, там творится мистерия...

Как правило всё происходит за тысячу миль от автора, такая удалённость даёт ему уверенность в своей безнаказанности. Определив место и время поджога ситуации, режиссёр, всматриваясь вдаль, как зарево кострища освещает горизонт, прислушиваясь к треску горящих зданий и крику погибающих людей, с улыбкой наблюдает за пожаром. Он уверен искры не долетят до него – он по другую сторону водоёма.

Можете представить себе жизнь с едва ли не постоянным ощущением тяжести, давящей вам на душу? Нет?! А я вот очень даже могу, ибо я такой жизнью как раз и живу. Причем тяжесть, о которой я говорю, – не чисто душевная, а местами переходящая в самую что ни на есть физиологическую, когда едва можно перевести дыхание. Телом я все еще молод (сейчас мне немногим больше тридцати лет), а душой уже устал мертвецки…

Авторский словесный код – идиостиль, говоря по-современному – это краеугольный камень оригинальной поэтики, тот каркас, на котором держится авторская идея. Именно на этот каркас, определяемый, естественно, по целой группе авторских произведений, переводчику и нужно обращать внимание прежде всего, даже если речь идет о переводе одного-единственного стихотворения поэта имярек. А уж о таком крупном явлении, как поэт Рильке, и говорить не приходится!

Слишком часто народ, население и нация представляются одним и тем же, тем более что этнос и нация в переводе означают народ, и, действительно, объяснение различий между этими понятиями слишком общи и не обнаруживают суть этих понятий, хотя, на самом деле, каждое из них имеет собственную основу, не пересекающуюся с остальными, о чем и будет сказано ниже.

Причинность и закономерность воспринимались как нечто противоречащее природе, ниспровергались как нарушение естественной свободы. Судьба, а не бездушные причинные связи правят миром! Молодой Эрвин Шредингер в 1922 году провозгласил освобождение от предрассудка абсолютной причинности, выражая свои мысли буквально в моральных (квазиморальных у Формана) выражениях, по существу проецируя их на социальные отношения.[6] Макс Борн весной 1928 года, бичуя причинность как детерминизм, утверждал, что «такая концепция природы является детерминистской и механистической. В ней нет места свободе любого рода, будь то воля или высшая сила».[7] Примечательно, что крайность тотального механического детерминизма прошлого периода с его простыми и «очевидными» взаимосвязями заменялась противоположной крайностью, в основе которой была тёмная стихия и «наслажденье битвой жизни».[8]

Косные ортодоксы не признают сложностей жизни и всё делят на чёрное и белое. Но образ гения не может поблёкнуть от слова правды.

До сих в образованных кругах бродит идея о возможности прямой демократии, напоминающей афинскую тех давних времен, но на практике ничего не выходит даже у анархистов. Тем не менее, компьютерные технологии, как это кажется, наконец, предоставили ресурс в виде социальных сетей, недоступный ранее, обойтись без лживых и нерадивых посредников, которые почему-то оказывались в представительных органах, а после выборов и не думали выполнять обещания, данные избирателям.

Аронзон остался известен только знатокам и любителям, возможно, о широкой аудитории и не мечтал: ориентируясь на саму возможность творить, и ту запредельность, что вечно манит...

Если спросить себя – за что я так любила его столько лет, что в нём такого нашла? – я вспоминаю того мальчишку на школьной перемене и весёлые искорки смешинок в его глазах, и как мне тогда хотелось заразиться их весельем и беспечно смеяться над своей жизнью. И это всё?! Да, всё. А больше ничего и не надо.

Если вспомнить максиму Декарта: «мыслю, следовательно, существую», которую он отнес к человеку, то он явно несправедливо пренебрег остальными живыми существами, потому что они тоже мыслят, так как попав в существование, они, ощущая его и поэтому желая продлить, вынуждены соображать, как приспособиться к тому, что есть, чтобы остаться в нем, без чего не обходится и человек, что указывает для них на приоритет существования и вторичность мышления. Однако создавшаяся отделенность человека от животного мира указывает и на другую направленность его мышления.