Рейтинг публикаций

Уже сады свистят в два пальца \ Вслед отпылавшему теплу. \ И натянул как бы на пяльцы \ Паук плетение в углу. \ И шмель повис на паутине: \ По крыльям будто сыпет град. \ И столько скорби в сей картине \ Конца и времени утрат. \ Приблудный ветер студит воду \ И дует, как на кипяток. \ На осень поворот погоды. \ На дачу помощней замок… \ Замок на сердце в паутине, \ Где половицы всё скрипят \ О той любви, где парус в сини \ И как волна шальная взгляд.

Красота спасет мир, если найдет инструкцию по эксплуатации мира.

У Феликса Кривина есть такая сказка: мелок всё пытался что-то объяснить тряпке, написать, а тряпка всё его стирала, стирала... Помните?

Имя Дэвида Линча прочно вошло в историю кинематографа, и его вклад в развитие эстетики бессознательного колоссален. Бесконечность транса, в который погружаются герои, позволяет ощутить минимальные нюансы внутренних коллизий, словно впрыгнуть в ад мироздания, дойти до его пределов, а затем вновь вынырнуть наружу. Выбранная эстетика «зеркала» и взаимоотношений главных героинь – шаг в сторону нового вектора кинематографа, акцентирующего внимание не только на сюжете, но на рецепции кинокартины зрителем.

Что мы видим и там и там за внешними проявлениями? Это чувство собственной исключительности.

У твоей логики железное чувство локтя, – говорю я себе. Ведь ты пишешь не тогда, когда тебе хочется, а когда ты берёшь перо и бумагу. И что за наваждение! Ты опять и опять возвращаешься к этой теме, к этому месяцу, в эту замкнутость. Затягивает и не отпускает этот роковой круговорот. Фразы капризней, чем погода. Я ли их пишу? Это они меня пишут. Февральская фраза уже с утра завывает в мутном небе, приветствуя моё пробуждение, качается и машет ураганными деревьями над заснеженной землёй.

Проснусь: опять понедельник, вот ведь напасть какая! На стене хрупко-прозрачно дрожит солнечный треугольник. Первая мысль: вдруг жара обманет? Дверь настежь: о нет! Не обманула. Звон этот. К каждому цветку прильнула пчелка, пьет жадно, пьет – не напьется. Огромная зеленая муха, гудя, летает в солнечной комнате, от окна к столу, кружится над моей головой, мешает писать. Муха умная. Зажигательное стекло собрало лучи в точку, жжет мне грудь. Дух огня. Дрожит маревом над насыпью, у шпал, в золоте лютиков, Алжир, Танжер, дуновение чумы, белки араба. Купаюсь посреди столбов; трехгорное облако, свист железнодорожный, рельсы кудрявятся.

В интервью французский режиссёр говорит: «В любом возрасте мы можем найти в себе что-то не так, из-за чего мы можем чувствовать себя монстрами. Ваш образ определяет вас и вашу самооценку». Нам ли, психологам, этого не знать?

В центре повествования – взаимоотношения двух молодых людей индиго, не похожих на обыденно-знакомых персонажей, не из большинства лиц бытия, людей, способных к разным перемещениям, в прошлые миры материнских планет, к примеру…

...из спиритов,/ Вздремнувших над доктриною Блаватской \ И волей плоти к избавленью от \ Десятословья, государств, семьи; \ Из рвенья пар и пара на экран \ Синематографа; из станиславских \ И чеховских прищуров; из линкоров, \ Надраенных на карнавал Цусимы, \ И столпотворчества, и обреченной \ Пасхальной феерии Фаберже – \ Я выбираю слово Иоанна, \ Да страсти по Софии Соловьева, \ Да оптинцев предстательство за Русь, \ И влажный след России уходящей, \ Набухший кровью, славою и – верой...

Настойчивей беременной женщины может быть только беременный мужчина...