Рейтинг публикаций

Живя в селе, будешь знать соседа, как себя самого: для того заходи к нему в дом, как к себе самому – и чтоб ничего от твоего глаза там не сокрылось. А в большом городе всю жизнь могут прожить, как англичане – дверь в дверь – но так и не быть знакомы, коль не представило их один другому третье лицо. И вот посерёдке меж тем и другим моя малая родина – наш городок на берегу лимана неподалёку от моря – неприметный, но исторически тёртый калач. На мысу средневековая крепость; от неё расходятся веером улицы с домиками и садами, с мостовыми из тёсаного камня; берег в старых причалах и молах – а ближе к морю крохотный, почти игрушечный, но всё же крупнотоннажный порт.

Проснусь: опять понедельник, вот ведь напасть какая! На стене хрупко-прозрачно дрожит солнечный треугольник. Первая мысль: вдруг жара обманет? Дверь настежь: о нет! Не обманула. Звон этот. К каждому цветку прильнула пчелка, пьет жадно, пьет – не напьется. Огромная зеленая муха, гудя, летает в солнечной комнате, от окна к столу, кружится над моей головой, мешает писать. Муха умная. Зажигательное стекло собрало лучи в точку, жжет мне грудь. Дух огня. Дрожит маревом над насыпью, у шпал, в золоте лютиков, Алжир, Танжер, дуновение чумы, белки араба. Купаюсь посреди столбов; трехгорное облако, свист железнодорожный, рельсы кудрявятся.

Молчит грядущий мир, словесничает сущий, \ Ушедший недорезанно орёт, \ Из глотки слово, словно камень, прёт, \ Похоже на: спасайте ваши души!

К настоящему времени данные астрономических наблюдений показывают существование планет, подобных Земле (экзопланеты), но присутствие там цивилизаций, в частности, по энергетическим выбросам или каким-либо информационным сигналам не наблюдается. К каким выводам можно прийти на этом основании?

Французский философ Мишель Фуко подробно описывает в своей книге «История безумия в классическую эпоху» факт определения категории «безумия». Философ подчеркивает, что для этого определения нужен вовсе не диагноз. Диагноз создает или уничтожает «объект знания». Медицинский дискурс безумия создает на протяжении столетий образ сумасшедшего, или наоборот – стирает его. Имеется в виду, что для истинного определения статуса безумия нужен, по Мишелю Фуко, юридический фактор, который и будет «контролировать» семантическое значение.

Жертвенность эмпатичного человека – это не поиск подвига. Это способ найти облегчение на сердце, через помощь другому.

Собравшись с мыслями неведомо зачем, \ С ними приходится, конечно, разбираться, \ А те друг с другом тотчас препираться, \ Собачиться. Кому печаль повем?

Клейст – романтик – используя методы оного направления и строил знаменитую свою комедию, анализируя характеры, закручивая обстоятельства, как делает некто, определяющий жизнь...

...на этих страницах не беллетристика, а живая иллюстрация и житейская параллель к моей философской системе (изложенной в полноте в других моих работах). Помимо прочего я пытался в этой системе увязать в некое целое такие понятия как «личное счастье», «личная память», «личное прошлое» и «сокровенное благо». Ведь это, собственно, всё что у нас остаётся, когда все иные планы, цели и замыслы не состоялись или предали нас...

Как правило всё происходит за тысячу миль от автора, такая удалённость даёт ему уверенность в своей безнаказанности. Определив место и время поджога ситуации, режиссёр, всматриваясь вдаль, как зарево кострища освещает горизонт, прислушиваясь к треску горящих зданий и крику погибающих людей, с улыбкой наблюдает за пожаром. Он уверен искры не долетят до него – он по другую сторону водоёма.

Здесь – дорогая Лескову национальная русская черта быть «с Христом запросто, семейно»: «Я более всех представлений о Божестве люблю этого нашего русского Бога, который творит себе обитель “за пазушкой”» (1, 348), – говорил писатель.

...известный фильм с Николь Кидман, «Догвилль», о сходной теме помощи ближнему, сильно проигрывает по сравнению с Шукшиным! Боже мой, какой же, вывод был в том американском фильме?! Она же потом всех перестреляла, эта главная героиня! А какой вывод, при всём при этом, в русской драме Василия Шукшина, в которой сердце матери словно оголено, страдает и горит за сына, одновременно горя и за всё человечество?