Жизнь как есть

О семейственности вообще

За окном туман и холодный бисерный дождик. К вечеру развиднело; холмы за окном сливаются с клубами мглы; ещё различим просёлок на них: жёлтая лента вдали, вблизи плотный коричневый глянец – и следы протекторов как узоры на плитках самого дорогого шоколада. А в моей комнате уют и тепло. Свет настольной лампы играет на глазури старинной фаянсовой сахарницы с орнаментом бордовых тонов. Подарок бабушки к моему обзаведению семьёй. На крышечке роспись – буколическая картинка. Пастушка с осанкой Екатерины Великой и книжкой в руках надменно обернулась к пастушку – а он с робостью возлагает на её волосы венок из полевых цветов – а может быть лавров или миртов...

Это как бы эпиграф – а вот ещё пролог-моралитэ.

На заре совместной жизни:

Он: Я тебя убью!..

Она: Попробуй только!..

Он: Да! Прямо сейчас – возьму вот это и...

Она: Не надо!.. Спасите!.. А-а-а-а!!.. (кричит дурным голосом)

Через много-много лет. Сидят наши Филемон и Бавкида на завалинке. Вечер, неяркий закат, тишина.

Он: Слушай... Я всё-таки сейчас тебя убью.

Она: Не на-а-адо...

Он: Ну как не надо? (убеждающе) Это же будет гораздо, гораздо лучше!

Она: Не-е-ет... Это будет... (шмыгает) гораздо ху-у-уже...

Ну вот что делать с женой, которая во всём противуречит?

Пробиваемся к существу. Есть близкие нам люди по природному предназначению. А есть таковые по личному выбору. Особенность личного выбора в том, что не катит ему никак быть неудачным и несчастливым. Казаться таким на первый взгляд – куда ни шло. На недалёкий, беглый, бегающий, не очень достойный взгляд. Но протрите глаза: нечто возле вас, на вид от вас отделённое – это хитрое ваше же продолжение. Не разросшаяся и почти отпавшая за ненужностью часть природного тела. И не природное ваше дитё – выращенное, уплывшее за море и едва про вас вспоминающее. А разве сравнить это с вросшим в кожу кольцом на вашем пальце. Ведь не природа его на вас надела, вас не спросивши. А вы с этим кольцом не много думая да к врачу.

Врач вздыхает: «Будем лечить!» – зная немногим больше вас про сложнейший и деликатнейший ваш организм. И в ЗАГСе качают головами: такой недавно нарядный, благоуханный пришли вы сегодня возвращать свою «половину» обратно. «А может раздумаете ещё?..» А вы им: «Да не моё это вообще! Что, не видите: совсем это другое, стороннее тело! Заберите меня от него!» По сути такое ведь и слышим в большинстве бракоразводных процессов. Что-то тут ускользает от многих развитых и достойных. С виду крючкотворное, но такое по сути прямое: ты сам как ты есть сегодня – в продолжении и ответе за самого же себя вчера.

На ошибки и вольности нам отмерян ранний резерв – это как брызги вина на всём молодом и свежайшем. Здесь приневолены мы к пробам и тыканьям наугад, – сложны расклады внешнего мира, мотивы соседей по жизни – не охватить всё это умом. Но выбор спутника жизни – это пункт невозврата настигшего нас повзросления. Это быть может одно, что нам предначертано сделать не наугад. И в этом шаге ни от раскладов, ни от соседей, ни от сватов, ни даже от ума своего не зависим. Только от своего решившегося наконец (а сколько ещё нам ждать?!) естества. Избранная тобой прекращает быть «не твоей» – хоть бы и сколько – всю жизнь – тебя собой удивляя. А удивляться можно по-разному. «Как мог я на такое решиться?!» (хватаясь за голову). «Да неужто я всё это преодолел?..» (высоко поднимая голову). И что к тому прибавят пресловутые женские тайны (чары, выходки, козни, капризы, логика и проч.)? О том ведь и притча про Еву из мужского ребра: хотели нам показать, сколько в нас много напихано для одного существа. И теперь дивитесь, казнитесь и сокрушайтесь – а ты он и есть ты, хоть бы и вдвое телом разросшийся.

В наши дни притчи – докучные сказки. В наши дни люди сказочно быстро оформляют разводы – если не бегут от своих «половин» или не гонят их от себя. Хоть в этой проформе степенны люди и по-взрослому официальны: боятся что ли, что их как в детстве накажут ремнём?.. Но ведь скорее похвалят. У взрослых тут круговая порука: кто нашалился в разводах с «половинами» или тайно к тому готов. А значит, тебя за то не осудят и даже сравняют с теми, кто впрягшись в семейные сани, их тянет всю жизнь хоть по льду, хоть по грязи. Как, в самом деле, двоим жить вместе, если это не жизнь?! И что очевидней чем это – для всех чужих и во всё чужое сующихся? Уже понастроили всюду многоэтажек, уже можно не селиться, как раньше, по пяти семей в одной избе. Но всё пуще каждый из нас дорожит личным простором жилья. Известно, каким ему надобно быть: просторным, но и уютным; по желанию тёплым или прохладным; с молчаливыми окнами в сад; с говорливыми «окнами» в шумную жизнь; с роботом-уборщиком и тренажёром для бега на месте. Желательно также немного живых существ. И среди них одно существо – на первом месте из всех, универсально полезное, ещё и как недёшево доставшееся. С неясным, правда, сроком гарантии службы. Да и на кой он ляд, если зовут сегодня со всех углов: «Приобретайте каждый день новое, свежее, модное! Не дайте себе заскучать – и не дай бог о чём-то задуматься»

Не с моей колокольни копать под такие вовсе не новые веяния. И не берусь дискутировать, что тут важнее: жена-Домовитость или жена-Защитная Броня, или Соратник и Секретарь, или Родитель номер два, или Ритуал, или Тыловое Обеспечение. Не в курсе я также про идеалы и синтезы добродетелей – о жёнах-легендах, что в одном лице Андромаха, Пенелопа, Аспазия, Крупская и Мария Кюри. Скажу лишь тихое слово про жену – тобою избранницу. Про ту, кого ввёл ты в свой личный простор когда в первый и может в последний раз в жизни сделался взрослым. Когда одарили свыше тебя чем-то таким, что один только ты мог бы в тот миг пожелать.

Да здесь даже «супруга – это часть тебя» не будет точным определением! Твоя «половина» – незримый тебя удвоитель, усилитель и резонатор – когда вы с ней взаправду «муж и жена одна сатана». И полномочный тебя представитель в любой ассамблее. Разве сравнить это с тем, когда не зная толком себя делаем пробы в профессиях, занятиях, жанрах? А при женитьбе незнание себя исключается так же начисто, как при выборе факсимиле. Представьте свой личный знак под значительным документом. Всякий дочитает до этого места и выпрямится: «О, здесь такой-то приложился! – дело нешуточное...» А как же не видеть в спутнице жизни столь же властное о себе оповещение? Да хоть бы по-женски напускное, по-своему всё толкующее, но всё же скрепление твоих вызовов миру. Но не видят того, не вникают – а ведь развитые и предостойные люди!

Положим, развитый и достойный ты в самую меру. Да пусть хоть закоснелый ты ретроград, и порхать по жизни не приучен – и много в тебе ещё таких ужасающих свойств. Корректный со всеми, не спешишь ты всем открываться и навстречу их любопытствам спешить. Но если живёшь к тому же один, превратно поймут тебя люди. Ещё сочтут каббалистом, причислят к нечистой силе. А жена – беспримерный здесь ангел-хранитель и гаситель волнений и слухов. По одному лишь виду её узнают соседи, что муж у неё не только такой же как все, но немножечко всех и повыше. Как росписью отделяешь частицу себя на обозренье и уваженье другим – вот так отражён ты в жене – как солнце в ночном лунном зеркале. Выйдет она из дому – да хоть в магазин за хлебом – глядят люди, дивятся: отчего так сделалось ясно вокруг, будто месяц молодой появился?.. Стоят, разинув рты и глаза – а за спиной услужливый шёпот: «Что, не признали? – так это жена того! Ну тот, на восьмом этаже – что один во всём доме до сих пор стеклопакеты на окнах не поставил. Не верите? – пойдёмте покажу...». Вот так заботой жены стал ты в глазах у людей возвышен и даже достоин зависти. И вот этак твоя семейная жизнь покажет всей мировой чехарде, что хоть какой-то есть в ней разумный порядок! И хоть тронуться впору бывает от этой семейственности, никто о том не узнает, а узнав, ничем не поможет. И пребудет твой семейный союз не просто вечным и прочным, но кипящим внутри высоким Везувием – от коего бедствия даже прекрасны и просятся на картину.

Можно похлопотать – изменить нелюбимое имя, добавить букву к неблагозвучной фамилии. Собраться со средствами и выправить сутулость, косоглазие, врождённое тугодумие. Но если кто-то живёт в согласьи с собой – не только вчерашним, но давнишним, детским – много ли горя ему от этих привычных дефектов? Сильно тревожат его смешки за спиной? И что ему до новых человеколюбивых законов, гуманных стоп-кранов семейной жизни: протяни только пятерню и тормози! Но слышен сегодня по всем закоулкам пронзительный визг: тормозят кто где хочет и может – не успевши даже узнать, что же такое разумный порядок – и в мире, и в собственном доме. Сколько теперь свободы во всём – жалко выбрасывать лишнее: хоть подавись, но уплети эту свободу, если уж платишь за неё налоги.

Расторгать брачный союз – это начать свою новую жизнь. Режут мне слух эти слова: как будто и жили до сих пор, и были самими собой просто так, понаслышке. А если взаправду был ты собой, останься собой и удвоясь женой: не устыдись своей первостепенности. Не избеги надоумить себя: «Не жена другое-живое вошла в мой простор – будь она хоть министр по чину – а жена половина-меня» Брак по расчёту – добротнейшее изобретение, и насколько же старше он и мудрее всяких любовей! Рассчитай загодя и предвидь в нём весомую выгоду – тайный ключ к себе самому. Блажен тот муж, что ответит другим и себе: «Да, у моей жены очень много недостатков. И всего лишь одно достоинство: что она моя жена» Но и цени жену как себя самого: будь к ней сколько достанет сил добр, терпелив – это тебя возвышает. А если взъерепенится она, покатит бочку, заявит права, аппетит на свободу... Тогда ещё больше будь сдержан – но заодно и хитёр. Предоставь инициативу и всю тягомотину развода ей! Действуй по-мужски – строго, формально, открыто. Увидишь, как заест её умная буква закона – и не взвидя света, придёт мириться сама, и впредь стерпит всё. И помни, что сказал великий писатель: «Никогда, ни при какой страшной своей вине не проси у женщины прощения!»

А тогда останется не так много – дотерпеть самому. Всякий день иметь пред собой будто и свой, но всё же чужой норовистый микрокосм – и принимать его как собственную бессонницу. Ночи без сна даются нам неспроста – они от наших духовных порывов, творческих подвигов – нередко напрасных. И нашей мечты – безусловно напрасной. Но вспоминай, ворочаясь во тьме: всё отпущенное тебе ох как сладко ты уже отоспал!

Среди ворочаний и полудрёмы пригрезится вдруг такое... Пригласили тебя прочесть лекцию «Семейная жизнь и порядок в душе» в лучший мировой университет, оплот новой безграничной свободы. С блеском ты отчитался, сходишь с кафедры – наседает толпа, журналисты, завистники – и сыплются вопросы. И одна ехидна-феминистка, с ухмылкой и подковыркой: «А вы любите свою жену?..» Что ж, её замысел почти удался. «Видите ли, уважаемая... За тридцать пять лет совместной жизни можно научиться любить даже дикого кабана»

Здесь вместе и правда, и боль, и награда. Ведь однажды, тихим вечером на завалинке, в тусклых лучах заката останутся в опустевшем, постаревшем мире только двое – ты и она.

(продолжение следует)