Рейтинг публикаций

В нас есть все, что только может быть в человеке, причем есть в полной мере, жизнь сотворила нас так искусно, что каждый из нас – уже произведение искусства, шедевр, скульптура, картина, серенада, книга, знакомство с которыми должно приносить настоящую радость. Если каждому из нас удастся увидеть себя как скульптуру или портрет, услышать как ноктюрн, прочесть как книгу, то он, наконец, обретет себя как дух и насладится собой во всей возможной полноте. Обретет себя как совершенство.

Несмотря на то, что и Горький и Амфитеатров – люди примерно одного поколения (Амфитеатров был старше Горького на шесть лет) и, принадлежавшие примерно к одной эпохе, которую мы сейчас называем «Серебряный век», внутреннее духовное различие между ними было огромным.

"...Верю в возрождение Родины своей. Не только в возрождение деревни своей и земли вологодской, отеческого гнезда, но в возрождение всего нашего государства. Куда от этого денешься? А вот когда оно будет? <…> Не знаю. Но есть же ещё живые силы. Есть живые люди. Даже молодёжь есть, которая не даст доконать себя совсем. Мы ещё поживём..» Василий Белов

Помнить о вечности – вот прерогатива русской литературы и культуры.

...Эмма, так мы назвали нового члена своей семьи, несмотря на все наши ухаживания, чувствовала себя неважно. Если в первые дни она еще хватала клювом хлебные крошки, мушек, червячков, кусочки водорослей и маленьких рыбешек, которых я специально для нее бегал ловить на залив, то к концу недели совсем перестала есть.

Порой ничего сделать нельзя, плохие времена, и день нужно просто оставить позади («Утро вечера мудренее»). Так у меня было, когда я был одолён тягучей втаптывающей депрессией несколько лет назад. Я не умел жить в гармонии с собой, и те времена были самым лучшим уроком, показав, когда депрессия ушла (когда я раскрыл глаза на плюсы в жизни), что может быть гораздо хуже, чем есть. Всегда может быть хуже, и наверняка прямо сейчас – весьма неплохо.

Собственная смерть потому и таинственна, что она принципиально непредставима, т.е. может быть дана лишь в нулевом опыте, или, что то же самое, в отсутствии всякого опыта.

Вот погляди, как будет: мы заберём Одессу, \ не принесут её люди, словно котлетку в тесте. \ Мы её завоюем: \ переползём сквозь люки, \ переплывём по морю. \ мы же такие злюки! \\
Харьков нам сам отдастся, как Гумилёву Анна, \ а Николаев классный. Мы заберём Николаев! \ После, этапом третьим власть переменим вашу. \ Страшно? Конечно, страшно. Но выхода нет у бесстрашья! \ Боль моя, Украина, общая боль – Украина! \ Что на кресте распята вместо Богова Сына. \ Век двадцать первый, кровавый жгучей взойдёт полоской. \ …Крепостью быть почётно, коль позади Кремль Московский!

Паутинка бьется. Буре не сорвать, дождю не смыть.

Как же так? Самохвалов с Альтманом лупили заключенных скрученным электропроводом, Драницын в лицо плевал от имени комсомола, Гертнер туфелькой давила мужские достоинства... Арестовывали, пытали, издевались... Литвин, сволочь, расстрельные протоколы подписывал, предписания давал... А теперь – отвечай, Александр Романович, за все, что они натворили.

…Я такая женщина-женщина, \ я такая русская-русская, \ и если враг вставит мне в спину нож, то увидит \ в глубокой ране – поля с трясогузками \ и дедушкин дом тёплый и безобидный.