Рейтинг публикаций

Большинство людей, как я догадываюсь, рождаются внутри материального тела и, соответственно, внутри материального эроса. И все же немногие рождаются внутри духовного (тонкого) тела и духовного эроса. Общение между этими "расами" непродуктивно и мучительно. Скажем, живущий в духовном эросе не способен к измене. Для живущего в материальном теле замена одного "партнера" на другого – неотвратима и даже обязательна.

Мечты на мачтах провисают в штиль, \ Беспарусно без ветра задыхаясь, \ Ржавеющими шпагами утиль \ Заполонён, как воплем рот, до края. \\ В плену иллюзий сладостно скользя \ По льду озерному, не ведая: в глубинах \ Ликует жизнь, отвергнутая зря \ Скольженья ради по блестящим льдинам.

Леонид Андреев был популярнее Бунина и Куприна, и повесть его «Жизнь Василия Фивейского» пламенела дикими розами правды и прозрений.
В чём же прозрения?

...процесс перехода наших далеких предков из животного состояния в человеческое можно изучать по аналогичным процессам у детей. И здесь возникает вопрос: почему этот переход происходит? Какая сила побудила дикое животное пройти сложнейший путь превращения в человека и с тех пор каждый раз побуждает повторять тот же путь новорожденного ребенка? И почему этот процесс не происходит с другими организмами?

Булгаков (и, к сожалению, не только он) не понял в Марксе главное, а именно то, что Маркс называет «родовой сущностью человека». И это не удивительно: лично я нигде не нашел у Маркса четкого и однозначного определения этого понятия, которое никак нельзя свести к концепции трудовой природы человека или общественного характера его личности. (...)
Могу лишь предположить, что ответ содержится… в его выпускном сочинении, в котором Маркс по-юношески восторженно писал о данной от природы способности человека к творчеству и бескорыстной жертвенности своей жизнью во имя человеческого рода (как я понимаю, в противоположность жертвенности во имя Бога; выбор и в самом деле непростой, если им человек вообще задается).

Потемнело, сад зашатался, посыпались вороны. Метнулась змейка, ударил железный гром. Бледные руки проворно закрывали рамы. Я боялся взглянуть в сад: опять сидит на сочной траве, полуодетая, с младенцем у голой груди. Перешёптывались верхушки, в шкафу стукались вешалки. Колесо велосипеда крутилось под горку – литой диск. Голоса, Чапаев, пулемётные ленты, в стёклах брызнул слепящий Щорс. Подступило лицо в судорогах, всматривалось, лоб забинтован, в пятнах раздавленных красных вишен...
(...) Гости съезжались на дачу. Буква с чёрными крапинками на жёлтой спинке ползла через страницу. Реактивный гул спугнул курчавые бакенбарды, разлил чай, выскочили с боков два упругих чёрных крыла. Взвилась, возвращаясь в умное небо.

На лодку тихую мой август был богат, на темную струю и светлое весло. На легковесный слог мой август был богат, на сумерек тепло, на вздохи «ах» и «ох». На линию реки в неясных берегах \ мой август был богат, на пальцев холодок. \ Мой взгляд привил себе шиповника цветок – \ и розовую рябь закинул в облака.

...то, что субъективно, т.е. для нас, есть бесконечно продолжительное существование нашей индивидуальности, объективно, т.е. само по себе, есть бесконечно продолжительное существование внешнего мира.

Вижу его на дороге и в гроте… \ Смуглую руку у лба… — \ Точно стеклянная, на повороте \ Продребезжала арба… — \\ Запах – из детства – какого-то дыма \ Или каких-то племен… \ Очарование прежнего Крыма \ Пушкинских милых времен. (М.Цветаева)

Стою, трамвайчик подземный жду (в метро, стало быть), рядом погодки жужжат, юбчонками чуток прикрыты стыдные места. Не стерпел, думаю подзабыли, напоминаю тихонько, что места те самые моють, а не проветривают. Ох, что тут началось...

Мудрецы говорили: Первый Храм был построен благодаря Авраѓаму. Второй — благодаря Ицхаку. Авраѓам — символ милости. Ицхак — символ суда, справедливости. Но и разрушены оба храма были из-за этих же качеств, доведённых до крайности. Руками потомков Ишмаэля был разрушен Первый Храм, руками потомков Эсава — Второй. И только Третий Храм, воздвигнутый благодаря Яакову-Исраэлю, несущему в себе и милость, и суд, будет вечен.

Бесконечное абсолютно. Нам нечего подметить в отношении безграничного, потому что между безграничным и нами нет и не может быть никаких отношений. Нам нечего подметить в отношении безграничного в силу его безотносительности.