Рейтинг публикаций

Жанр пророчества — горький, горестный жанр. Пророка не любят, чаще всего — ненавидят. Горькую правду не любит никто: ни царь, ни простолюдин. Пророк может тоже не любить горькую правду, но, в отличие от других, не смеет молчать. Пророк утешает после несчастья, катастрофы, страдания, но он их вестник, даже если и самому достается полной мерой, ведь судьба страны, города, племени — его собственная судьба.

...пересекаешь границу – кажется, что не кончается Россия... Те же леса, поля... Говорю это студентам Варшавского университета – и они как-то очень весело смеются.

- Петя, а почему сразу в Будды, а не в Бодхисаттвы, скажем, для начала?

Что если ему открылась великая истина в этом каком-то нехапании?

...отрицать этот мир и, в конечном итоге, быть один на один не с миром, а с темной ночью ничто. Согласие с таким существованием, принятие его всем сердцем своим, полагание собственного бытия присутствующим относительно отсутствующего мира и есть нигилизм.

Что б ни сказать о литературе, что б ни писать о этаких речах... Можно, конечно, поговорить о написанном или пописать о сказанном. В любом случае это будут сплетни. Если же сплетни записывать, то их род или жанр становится уже совершенно фантастическим: плетёные сплетни. Плутни, стало быть. Что ж, поплутуем немного, поплутаем по летнему лесу.

Вместо того, чтоб волны,// горячий камень, крылья, рыбы, девы,// песок, тарзанка, небеса, соски – // я здесь стою и я администратор! // Администратор в крупном магазине – // Широкий выбор техники для дома и офиса, и просто для души: // электробритва, плейер, бойлер, миксер, // компьютер, чайник, плазменный экран, // стиральная машина, принтер, сканер, // утюг, флэш-карта, фен, магнитофон…

Даль – наше слово. Это не какое-то там distance. Даль – среда нашего обитания; в ней родились, в ней и умрем. И никак нам не смириться с тем, что даль эта чёрти откуда и чёрти куда. Каждый из нас – пусть, но мы и даль наша – никогда!

...многие сегодняшние критики, не камуфлируясь, говорят поэту - "небходимо быть проектом". Если ты не проект, тебя не читают, о тебе не говорят. Ты, говоря утилитарным языком, не можешь претендовать на премии, на какую-то издательскую востребованность. На деньги, в конце концов. Но, что важнее - на "Имя". (...)

ПЕНЕЛОПА НЕ БЫЛА СИТАУТИВНОЙ НЕОБХОДИМОЙ ДЛЯ ЛЕВОСТИ ПОДРУГОЙ ТОВАРИЩЕМ МОЛЧАЛИВЫМ СОГЛЯДАТАЕМ ТЕЛЕМАШЕК ТАЯЛ БЕЗРЫЦАРЬСКОГОДУХА СЛАБЫМВЯЛЫМЧЛЕНИКОМПЭПЭПЭШНОГОчЛЕНА ОТНОШЕНИЕМ К НЕМУ КАК МУЖЧИНЕЗРЕЛОМУСОИСТИНОМУЧУВСТВАМИ АНЕ СОЧУСТВИЕМПОХОДУПОХОДАЖЕНЩИНОЙМАТЕРЬЮ

Вторая соната для фортепиано– Продолжение дружбы со Шмитдгофом и его самоубийство. – Музыка, посвящённая памяти Макса; Второй фортепианный концерт. – Нина Мещерская. – Первая поездка за рубеж; Прокофьев посещает спектакли Русских балетов в Париже и в Лондоне.

Так вот, приперся ко мне на этот флэт как-то Юрка Шаповалов, весь из себя в панк-прикиде. Ну, то есть джинсы рваные, там, булавки везде, майка вся в дырах и тому подобное.
-Все, - говорит, - Ромаха! Хватит конспирироваться! Айда в таком виде по городу ходить и народ эпатировать!
-Как это - эпатировать?! - не понял я.
-Да ладно, че там не понял, одевайся так же, как я, напьемся и пойдем по городу шляться, и к прохожим будем приставать. В Лондоне так все панки делают.