Рейтинг публикаций

На ложах кости слоновой лежащие, на кроватях своих возлежащие, \ баранов жирных из стада едящие, из стойла — телят. \\ На невеле бренчащие, \ мнящие, что их песнь, как Давида. \\ Вино огромными чашами пьющие, маслами отборными умащающиеся, \ Иосефа болями не страдающие. \\ Потому ныне во главе изгнанников будете изгнаны: \ завершится пир возлежащих.

В первой главе (кстати, обратим внимание, что повествование идёт от первого лица межского рода) некий, пока что не названный поэт спешит на встречу со своей возлюбленной Корой. Идёт дождь, к ногам поэта падает роза. По дороге на свидание поэт заглядывает к философствующему виноторговцу. Всё это может обозначать всё, что угодно: первая глава написана за-такт, до начала развития сюжета. Поэтому поспешим узнать, что же там происходит дальше. Продолжение следует.

«Уцелевший» – американская антропологическая трагикомедия. А также – яростная и остроумная социальная издевка. Энциклопедически информативная оперетта с психиатрически-пародийным уклоном. Странно-красивая история любви. Шарж на религиозную притчу.

А там все просто, там будут леса и дороги, там уже легко... там уже до Севера рукой подать, до Севера, до Северного полюса, где Полярная звезда висит низко-низко и прямо-прямо над головой

В эпоху экспериментов и переделов, тупиков и промежутков, его голос чист и весел...

В ключе категорического императива звучит генеральный вывод Шпенглера, который следует поставить гештальтом всемирной истории в моральном порядке и по Шпенглеру и по Бердяеву: «Общечеловеческой морали не существует», дающий прямой ответ на вопрос о причине неудачи земной истории.

«Все в этом мире скверно», – говорил старик Фидосеев. «Нет, ты не прав!» – отвечал ему кто-то тихо, но отчетливо. «Эх, да что там, – отмахивался Фидосеев, но потом опоминался: – Кто это отвечает мне тихо, но отчетливо?»

“Сложнее всего – научиться смиренью; \ Сажать семена и не ждать урожая. \ Принять каузальность простых повторений; \ Терять – и к себе не испытывать жалость.”

....чтобы форму оценить, естественным было бы выйти из нее вон, или хотя бы вообразить себе соответствующее развитие обстоятельств, соответствующий выход. В подобном воображении и состоит гениальное значение Петербурга для русской культуры, которой в ее сложившемся виде просто не существовало бы без этого слегка потустороннего города.

“Когда эту грушу сажали, я был ещё мальчиком,” – \ Сказал дед Игнатий и бороду грустно подёргал. \ “Давайте попробуем зимней, ещё по стаканчику,” – \ И вынес бутыль с тёмно-красной наливкой из тёрна.

Хороший город - Париж. Улицы его широки и не длинны, впрочем, не весьма широки, а пропорционально широки, как на картинке, что в совокупности со стенами зданий и мостовыми создает впечатление игрушки. Чистенький город. Не без дерьма, конечно, ну да оно, говорят, лезет из всякого, - вопрос только когда и сколько, и сразу этого не заметно - только потом, но про все, что было потом, мы вспоминать не будем.