Рейтинг публикаций

Между времён спокойных и лихих, \ Между пристанищ хлипких и надёжных, \ Между знамений истинных и ложных, \ Между мужей хороших и сяких. \\ Я так скажу вам: очернить легко, \ А парус в море, тот белеет долго, \ Скажу по совести и по веленью долга: \ Бела Лилит, бела, как молоко.

...Смыслы извилистые, змеистые, запутанные, как клубки безумно сложных, закрученных лабиринтов – из книги в книгу. Много слов, но мало Слова. Кудреватые Митрейки, мудреватые Кудрейки, кто их, раскудрявых, разберет? За всех и за вся пишет нарастившее в тысячелетних усилиях могучие, титанические мускулы всемирное слово. Пишет и пишет, слов вавилоны. (...)

Любовь – это в омуте тонущим \ последний спасательный круг. \ Но это чудовище то ещё, \ когда не протянет нам рук.\\ Любовь – это то, чем отравлена \ душа, над обрывом вися. \ Любить – это глупо, но правильно, \ поскольку иначе нельзя.

«Я сам не ожидал, как много можно сказать в нём <«Воскресении»> о грехе и бессмыслице суда», – писал Толстой 30 сентября 1898 года своему другу и стороннику, впоследствии – биографу Павлу Ивановичу Бирюкову.

После начала СВО в 2022 году проблематика донбасской войны становится значимой для всей России. В литературное пространство, отраженное в книге, включаются сибирские писатели. Непосредственный опыт войны дают луганские и донецкие авторы, а авторы Иркутска и Красноярска, Москвы и Петербурга вносят свой вклад в осмысление событий.

Говорят, что давно бы хотели, у Запада жёсткая прыть, \ расчленить нас на кучку республик, (трагедий нас), если \ мы хотим по канонам своим верить, править, любить! \ Но скажу я вам честно, нужны нам они – эмигранты! \ Те, в которые корни России, желтея, вросли: \ эполеты их, вальсы… \ Мечтатели, графы и франты. \ Где б они не лежали, они люди нашей земли!

Поэт сразу включает нас в ситуацию диалога. Наблюдатель почему-то знает, в чём нуждается тот, кто встретился ему на пути. В отраде. Она помогает человеку отвести душу, облегчает бремя, скорбь. Ищи отраду в молитве – учит нас пословица. Святые отцы замечали, что Господь не освобождает от скорбей, несчастий, но даёт силы их переносить. Наблюдатель свою отраду уже нашёл – он молится, но не за себя. Он просит Господа о путнике.

Знаменательно, что ставшая знаменитой чеховская установка – выдавливать «из себя по каплям раба» – была сформулирована в Святочные дни, и звучит она в полном соответствии с евангельской заповедью свободы во Христе, освобождения человека от рабства, греха и от ига страха смерти. (...) “Посему ты уже не раб, но сын, а если сын, то и наследник Божий чрез (Иисуса) Христа” (Гал. 4: 7). Таким образом, событиями Рождества и Воскресения Христова утверждается ценность, достоинство и духовная свобода человека, который уже не является узником и рабом ни других людей, ни собственного тела, но наоборот – вмещает в себя всё мироздание.

И – словно неизрекаемая мощь становится изреченной: кипит всё, сияет, клубится, и ложится одной из основ русской поэзии, русского космоса державинская вечная ода.

По ночному небу звонко\ Конь – по грудь стрелок – несётся. \ То копьём он замахнётся \ На кого-то в чёрном мраке, \ То натягивает, в беге, \ Тетиву тугую лука. \\ Белой платиной подкован, \ А в подкову вправлен яркий \ Превосходным Ювелиром \ Бриллиант звезды ближайшей: \ Альфа мощного Центавра, \ Украшение копыта, \ Дней моих бесценный, чудный \ Оберег от трёх недугов: \ Первый – смерть ещё в утробе. \ А второй – пустые годы. \ Третий – чёрное забвенье.

Сознание человека характеризуется, прежде всего, не разумом, который присущ всему живому в том или ином виде в качестве центров, обрабатывающих поступающую от органов чувств информацию, а осознанием самого себя, что предполагает не просто принятие от ощущений информации с более или менее адекватной реакцией на нее, но последующее сознательное и планомерное изменение того, что ему представляется.

Папа не любил калужских родственников, считал их мещанистыми очень: они и были такими – драгоценные и любимые… Бабушка наклоняется над тобой, первый день каникул сегодня, наклоняется, подоткнув одеяло, спрашивает: Удовно ли тебе, внучек? Ах, как мне было удобно тогда, ба!
Как неудобно в жизни!