Рейтинг публикаций

Рассказ, который вы сейчас будете читать, интересен ещё и тем, как на наших глазах факт жизни превращается в факт художественного текста. Летом мы встречались с Темировым на атлантическом побережье Франции, в городке Аркашон, связанном с именами Жида и Сартра. И старика, описанного в рассказе, увидели вместе, познакомились с ним, когда Вадим только-только приехал от наших друзей из Бордо. Но встреча, на которую я не обратил внимания, задела Темирова, и, вечность спустя, превратилась в превосходно написанный рассказ. Чему можете быть свидетелями уже вы.

...«Ваш муж вам не доверяет» – и это всё, переворот! Другой мир, другая история.

Нам не до спасения человечества. Мы люди простые, у нас и цели попроще – заняты выживанием. Выжил сам, как говорится, выживи ближнего!

АЗОРОВ А что с пингвинами?
КОНЕК Они, как бы это лучше сказать, опустились, что ли… не совсем удачное слово… как бы это лучше?.. Ну, вот если прежде они были такими жизнерадостными, не сказать холеными, но шкурка блестела на солнце, теперь – напоминают бродяжек. Какие-то взъерошенные, шерсть клочьями, крутятся около мусорных баков.
АЗОРОВ Зачем им баки? там же полно рыбы.
КОНЕК Да разве в рыбе дело? Пингвины, в особенности императорские пребывают в тяжелейшей депрессии. Не видят перспектив. Ни во что уже не верят. Полный духовный упадок. Пьют безбожно.

...В руках господа была и Украина. Жизнь кипела, бурлила и выплескивала через край. И над всем стоял оглушительный ор. Одни орали – Запад, другие - Россия.
Бедная Украина. Похоже, ты сошла с ума.

Первоначально <Маленькие трагедии> Вилена Барского (род 1930) были опубликованы в первом номере новосибирского литературного журнала <Кто zdes?>, не имеющего электронной версии и (к сожалению: 500 экз) мало кому доступного. Именно поэтому я и решил обнародовать эти изящные, обериутские, по духу, <штучки> в библиотечке <Эгоиста>: рыбак рыбака видит издалека.

В стране, где у каждой этнической группы должен быть голос, Эспада, пожалуй, наболее известный поэт, представляющий латинос – в частности, пуэрториканцев, рабочий класс. Эспада читает свои стихи всем голосом, всем телом, всем сердцем, со всей страстью, которую способен уместить зал.

К каким принадлежу я? Где же мои живые, а? Прячутся в каменных норах, в уличных, рекламных проспектах? А я плетусь, ем, сплю, одеваюсь – все тот же, мертвый. Читаю книги мертвецов, которые давно живее меня. Хочется успеть хлебнуть жизни до реальной смерти лет в… Не получается.

Конечно, желательно записывать каждое движение вплоть до поднятия головы, взгляда, и шевеления пальцев ноги, но к этому есть препятствия. Если сейчас я без цели, не знаю чем заняться, то все эти движения, если я буду на них фиксировать внимание, будут просто-напросто ложно спроецированными моим вниманием. Чтобы их комментировать, необходимо иметь какую-то цель. Такой облом иметь цель.

Кроме того, я плохо слышу свой голос. Видимо это оттого: оттого, что я слушаю музыку. Одним словом, доктора мне, доктора.

Он апеллировал к высказываниям украинских прохвостов о том, что украинская культура никак и ничем не связана с русской. Судя по всему, он начитан в современной украинской литературе... Он перечислил мне фамилии болванов, вознамерившихся сбросить с корабля современности Достоевского и почему-то Джойса, и вот так – налегке – сходить в Европу.

«Опомнитесь! – кричал он, вскарабкавшись без приглашения на фанерную трибуну. – Социализм разрешал вам смотреть в небо, а кулацкий земляной капитализм вновь пригнетет вас к земле. Неужели вам снова хочется быть ее, земли, рабами?»

Хайку-рубаи могут представлять из себя хайку-верлибры, которым присущи цветистые сравнения и гиперболы, соединение темы природы и любви, яркость и пафос.