Рейтинг публикаций

Не звали, не ждали, а жили себе и жили, \ ладили окна и мастерили дом. \ Но вдруг пришло гестапо само из могилы \ страшное, злое, фашистское да с топором, \ с танками, с ружьями, с хаммерами, пулемётами, \ змеи, летящие по небу – тысячи змий! \ Суть апокалипсиса, вот оно – кровохлёбка, \ суть апокалипсиса – жатвой жатву кормить. \ Стылое-стылое, \ зябкое-зябкое, \ горькое \ всё враз гестапо пришло и Хатынь принесло, \ Треблинку вместе с Освенцимом. \ Что же Егорка вам \ сделал? Он с мамой остался, где было село.

На автостанции Димон объяснил друзьями, что местность называется Герца, эта часть Украины, и русских здесь не любят. Раньше здесь жило много евреев и румын. Теперь остались почти лишь одни молдаване. Но «западненцы» их тоже считают чужими.
На том интерес гостей к истории иссяк.
Из чащи, ломая валежник, выскочил растрёпанный парень в спортивном костюме.
– Корешки! Мулы наших бьют! – осипшим голосом пьяно крикнул он, повернулся к лесу и ошалело уставился в темноту. Затем, спотыкаясь, побежал вдоль берега.

2025 год. Зал американского Сената, лёгкий хаос, включён прямой эфир Fox News и CNN. Цицерон приглашен из прошлого, чтобы выступить перед сенаторами в качестве почетного консультанта по сохранению Республики». Публика аплодирует стоя, вход Цицерона под фанфары.

Для начала обратим внимание, что книга имеет возрастное ограничение не 0+ и даже не 6+, а все 16+! Оригинальное семейное чтение! Неужели бабушка с дедушкой, собрав своих детей и старших внуков, предварительно отобрав у них телефоны и прочие гаджеты, вслух читают им подряд новую прозу Захара Прилепина? Подряд читают и про алкоголь, и про «грехопадение» Шмеля, и про судьбу соседки Гали, бывшей комсомолки, лишённой сначала родительских прав, после лишения дочери того же права снова назначенной опекуншей внучки, из-за пьянства вскоре повторно отобранного и у бабушки; и про…

Эх, маканца бы лунного, \ В туманные бы сливочки – \ Да постный день... \ Дома стоят в разбивочку, \ А крыши-то глазурные – Все набекрень! \ В отваре тёмно-луковом \ Видать, забыли облачко – \ Как кровь, красно. \ Скоромным тянет в форточку, – \ На хлебушке – не мука ли? – \ Давным-давно. \ Краюха неба чёрная \ Искрится звёздной посыпью – \ Жаль, не достать. \ Уснуть – и чтоб без просыпу, \ Да каменно-холодная \ Моя кровать. \ А тучи – с жилкой розовой – \ Не и'наче – севрюжина \ В сметанной мгле... \ Неужто не додюжу я? – \ Гуляет ветер гро'зово – \ Навеселе \ Эх, маканца бы лунного, \ Ишь, канул в тьму кромешную – \ И поделом! – \ Всего во мне намешано, \ Душа, что рыба снулая... \ - Звонят! \ - Идём!

Ну слушайте, сеньор поэт: \ Когда мне было восемь лет, \ Отца лишился я; и с горя \ Мать заболела и слегла, \И встать потом уж не смогла, \ Страдая от жестокой хвори. \ Вот, как-то после ночи раз – \ Бессонной и ужасной ночи, \ Мне говорит: «Мой близок час, \ Кто мне навек закроет очи? \ Лиценциата позови: \ Хочу уйти я по закону, \ А по дороге попроси У коробейника лимона, \ И мне скорее принеси…»

постойте, мне ещё не вышел срок \ и что с того, что бледные чернила \ меня давно уже поэзия простила \ и я практически уже простил её

Что случится, если единственную истину, к которой ты шёл всю жизнь, признают юридически недействительной? Если смерть — не право, а услуга по заявлению в трёх экземплярах? Кто-то уже знает: приговор давно вынесен — но не тем, кому кажется.

Мать: "Послушай, дочь, тебе он не чета.\Он беден; в храме мышь его богаче.\Совсем другое дело – господа:\ аптекарь Шпуфф или купец Карпаччи,\ Приехавший из Генуи сюда. \ Или толстяк, владелец пивоварни. \ Неплох и грек, успешный винодел. \ Всё это, дочь, с надёжным тылом парни. \ А Августин? – он вечно не у дел; \ Повеса, плут и пьяница; в волынку \ Он на углу без дела дуть горазд. \ А с ним дурной поэтишко Эразм, \ В бесполой шляпе, стоптанных ботинках, \ И рыжий тролль с запачканным лицом, \ Рассеян, глуп и долговяз притом.\ Зачем, ни сил, ни жизни не жалея, \ Отец твой, дочь, ночей не досыпал, \ И до седьмого пота торговал \ Пчелиным воском, мёдом, бакалеей?

Ричард Рассел, врач, вдохновленный физико-теологией или естественным богословием, писал: «Бог добр, а человек страдает. Бог не мог оставаться бесчувственным, поэтому он создал места исцеления. Самое прекрасное, прекрасное – но самое страшное – в мире – это море; следовательно, именно в нем скрывается желаемое Богом лекарство».

...и внешний, и вещный мой антипод, с самого нашего детства и до последней строчки в нашей переписке, и до последнего щелчка в прервавшейся на самом главном телефонной беседе бессловесно и безотчётно напутствовал он меня на верность моей потусторонней и идеальной жизненной правде. Как-то она умудрялась быть и моей и его – и верится мне, что многих нам неизвестных иных. И чувствую я, что скоро придётся узнать: не из тех ли истин она, что для таких, как мы, всё больше прочнеют они с замедлением жизни и застилают в самом конце её сладкоречивые миражи?