Рейтинг публикаций

Для развития нужен любой, хотя бы какой-нибудь источник непредсказуемых, даже чисто случайных изменений. Да, свобода расширяет круг таких источников. (…) Но сама по себе свобода не является необходимой, и может быть устранена, если не будет приводить к нужным результатам...

– Места здесь глухие, – признался Евгеньич. – И страшные… В прошлый год на горе нашли мертвую девку. Вся одежда разорвана, и внутренности – словно волки выели. Хотя волков здесь нет.

Мы – звезды, // Сокрытые в углях костра // Со времен Зороастра. // Мы – остро– // Конечные красные «астры». // Мы – гости, // Забытые солью глубин // Земноводные гады, // За годы // Уже переросшие в стаю гиббонов

…книга эта дышит свободой, пронизана ветрами свободы, и каждый, полагаю, во всяком случае, очень многие способны это ощутить в полной мере. В свою очередь, эта свобода является посылом к потребности дальнейших размышлений над тем, что описано в книге. Содержание книги – как мне представляется – весьма непростое, во всяком случае, уж точно неординарное.

История под его пером – это некоторое Действо, литургия, мистерия.

Равновесие достигается обилием демонов и драконов...

Может быть все-таки России стоит обратиться к опыту других стран и приглашать на дипломатическую работу поэтов?

...больно вообще всякое явление в мир телом, могли бы подумать и она, и он, и все читатели романа. Но они не знают этого.

Таковыми были и Нерон, и Гитлер, и Сталин, и Ленин и прочие. Все они существовали на волне воли к власти, на кардинальной жажде общезначимой жизни, посредственной жизни, и все они извлекали силы из метафизики детства.

Все семь творений присутствуют в каждом обряде: земля – это пави, огонь и вода – в сосудах, небесная твердь – в кремневом ноже и каменном пестике ступки, растения – в пучке прутьев, который называется барэсман или барсом, и в священном напитке хаоме, животное – в жертве, молоке и масле, человек – в лице жреца.

Конечно же, Овидий – за насилие. А Пикассо – против.

Самые лучшие рассказы Грина этого времени - рассказы о зле. Но никакой его эстетизации нет - есть только отвращение и желание зло победить. Врага надо знать в лицо - именно к этому стремился писатель с очень ясной нравственной позицией и очень загадочными художественными приемами Александр Степанович Грин.