Рейтинг публикаций

«Началось!» – окружающий мир ворвался в меня с этим возгласом. И в моей жизни слово «война» обрело новый реальный смысл, который с каждым днем неумолимо менял мое мироощущение и миропонимание.

Рукописи не горят, а книги, наоборот, горят неплохо, причём практически всегда, а не только в воображаемом будущем середины ХХI века.

Питер Брейгель был прав: мы по жизни бредем, как слепые

...эта белая тварь действительно существует. Она существует ярче и конкретнее, чем вид из окна и множество людей, спешащих в одном направлении.

Остановив машину где-то в лугах, \ на всю ночь много лет назад \ мы увидели неподалёку озеро \ когда поднялась луна. \ Я помню \ как мы вышли из старой машины вместе. Я помню \ как мы стояли в белой траве возле нее. \ Мы пробирались вниз по склону в ярком невероятном свете, \ недоумевая что это могло быть озеро или туман. \ Мы увидели наши головы, \ звенящие под звёздами, мы шли туда \ где мы промочили бы ноги \ будь это вода.

...Лимонов немного преувеличивает, что он де достиг границ жизни, люди ему перестали быть интересны. Интересны ему люди, и еще как. Возможно, кстати, за счет этого любопытства к жизни он еще не покинул ее...

...три точки, которые могут служить отправным пунктом для философских размышлений. Три очевидности: несправедливость, страдание и смерть.

Каждый философ находил свой образ данности, тем самым, подталкивая и нас к тому же.

Олег любил ходить в оранжерею у Таврического сада – бесплатно и экзотично. ...долго потешался надо мной, когда я сказала, что ананасы растут на пальмах.

Cтихи В.Хатеновского оставляют долгое эхо. Тревожный гул тектонических сдвигов эпохи или скоморошья чудинка, хриплая ярость или смех, бунтарство, вызов или пророческая горечь – за ними всегда бесстрашие и мужество много пережившего, передумавшего человека, но чуткий читатель всегда уловит и отзвуки потаенной и надёжно укрытой от других жизни ранимого, гордого и нежного сердца...

...была ли возможна такая ситуация, чтобы молодая женщина, с ребенком, без памяти влюбленная в своего красавца мужа-испанца, за два дня потеряла голову, и даже не влюбилась, а совершенно отравилась этим самым известным писателем, как бывало только в романах Стефана Цвейга...

В Гржевске исстари была одна больница: первая и окончательная. И никто из гржевских жителей ни минуты не сомневался в том, что больница – своеобразный живой организм, который способствует человечьему выздоровлению, даже сам того не желая – примерно так, как делает это пиявка.