Рейтинг публикаций

Ни на минуту не забывая о нанесенном ему оскорблении, он через одного знакомого, служившего в МВД, купил пистолет.

Пригов, дескать, говорил, что на него целую курицу не пожалела страна, а тут страна не пожалела трактор, прицеп и целого тракториста.

...А. Блок назвал всеядную иронию, пе-реходящую в автоиронию, <падающей иронией гибели>. Поэт уловил ос-новную модернистскую установку: героический и трагедийный пафос ис-чезал, его замещала ирония. Тенденция эта углубилась в эмиграции (у В. Ходасевича, Г. Иванова, А. Ремизова) и, казалось бы, исчерпала себя с мо-дернизмом, но в постмодерне ирония поистине без берегов. Смех погибели - памятник Веничке, монумент алкогольной агонии, - вот что пока воз-двигла послесоветская эпоха. Поэма <Москва-Петушки> глубока тем, что в ее центре хорошо узнаваемый тип юродивого, очень важный для русского сознания.

...показательна замена традиционного для физики названия «тело» на словосочетание «материальная точка». Это всё, что осталось от бывшей «царицы» природы и естествознания.

...Как Цветаева обращалась с «требованьем веры», Тарковский-младший требует жертвы. Жертва ритуальная, зрелищная приносит искупление вины и освобождение от глубокой детской обиды. Она обеспечивает катарсис этих тягостных чувств – ни страха и страдания, как в «Поэтике» Аристотеля, но именно обиды и вины.

Я верю в человека... Верю даже вопреки. И ты верь. Особенно в тех, кто загнан в угол. Они причиняют боль, потому что не находят помощи и поддержки. Они чувствуют лишь ловушки-углы, со временем ожесточающие их. Вот тебе и суть их, созданная из обид, невозможностей, несправедливости, голода, унижений.

Жизнь, она, бывает, \ Быстро убывает. \ А еще, бывает, \ Просто убивает.

– Рождение ребенка – праздник для всей семьи! Каждый человек – бог, когда он родится. Ассошиэйтид пресс разоблачает всех!

– Вот видите: маленькая дырочка. Сердечная мышца омертвела и разорвалась. Это очень редкая смерть. Лаборе старался скрыть потрясение: – Отчего это может быть? – В данном случае – трудно сказать. Организм был молод и крепок.

Мое приближение к однофамильцу Ревекки Абрамовны завершилось тем, что он с невозмутимой улыбкой расстегнул куртку, и я первый и последний раз в жизни увидел пояс шахида.

Удивительно, но мы столь много говорим о науке, сколь ничтожен ее предмет в сравнении с главной тайной, постигаемой без нее, помимо нее. Но это парадокс нашего времени.

Юлия Кисина – само совершенство, замечательная художница и не менее прекрасная писательница. Люблю её творчество чрезвычайно, с самых первых публикаций в молодёжных номерах журнала «Театр» и «Месте печати», с самой первой её книжки, выпущенной в начале 90-х.