Рейтинг публикаций

Пахло густым перегаром, и запах этот показался тогда, во сне, Мишке более подходящим для ада, нежели сера со смолой.

«Каждое поколение должно само для себя переводить поэзию. Это означает, что китайская поэзия, какой мы знаем ее сегодня, есть нечто, изобретенное Эзрой Паундом. Не существует китайской поэзии в себе, ждущей некоего идeaльного переводчика, который будет единственным переводчиком». (Томас Стернз Элиот)

Наверное, это самое сложное для человека – признать, что Путь, лучший для него, является лучшим именно для него, а не для всех на свете.

Трапезную в сестричестве украшало множество плакатов и плакатиков с цитатами и изречениями Св. отцов, а так же ныне здравствующих церковных писателей и подвижников. Один плакатик особенно вдохновлял, утешал и радовал. И здравостью мысли, и ясностью ,и красотой и лаконичностью слога:
«ЗАПРЕЩАЕТСЯ ЗАПРЕЩАТЬ»
Подписано было: Игумен Сергий (настоятель храма, духовник сестричества).

Вот почему, скажу я вам, // Пусть избиратель голосует сам.

Прочитал Ричарда Баха. Тоже теперь ищу девушку своей мечты. А мне что, ничего особенного не нужно, лишь бы дура не была. Всю свою жизнь я искал любви. И сейчас ищу

Он разработал прием «маски», вживаясь в образ автора переводимого стиховорения, как актер вживается в роль, и проживая его в актуальном историческом контексте как поэтическое alter ego.

Каждый раз, чтобы сметь-ерепениться-жить, \ чтобы помнить не дольше, чем миг, что это я – \ Эвридика.

Система — вот что главное. Как в государстве, так и в отдельно взятом сортире.

Реальный опыт находит только блёклое вербальное описание тому, что происходит, т.к. вербально можно описывать только делимые и поддающиеся анализу вещи. Начало начал – это предельный синтез, в котором Я и не-Я становятся едины в чём-то, что выше их. Дух – это, в принципе, метафора Единого, он дышит, где хочет, он животворит. И дух – это понятие для того, в чём мы все можем быть едины со всем. Уже это позволяет объяснить претензии духа на бессмертие.

Глава девять. Продолжаем публикацию романа новозеландского прозаика Иджен Варнер, оригинал которого изначально был написан по-русски, а теперь ищет издателя.

Как же могло такое произойти, что Алик, успешный, заносчивый, тонкий, самоуверенный Алик – и вдруг опустился на самое дно