Рейтинг публикаций

Так они и жили... Впрочем, они еще работали. Аркадий – водителем на маршрутном такси, Маша – в детском садике. Оля (еще была достаточно хороша) – сидела в приемной крупного начальника и стучала на печатной машинке. А Петя…

...почему все-таки случилось так, что Сократ в оценке Ницше превратился вдруг в некую «проблему», настойчиво требующую своего разрешения?

всё неразборчивей думают по-китайски // и провинция луна // метит плешь разнорабочему-китайцу // спи гражданин // потóм не будет // но трава на липучках мешает летать во сне // и почти не растет сигаретный початок

Большая женщина шла каменной поступью на пружинящих когтистых лапах тираннозавра, на лишённых щиколоток ножищах-колоннах, как у гаргамелл Пикассо и Леже; то была гигантша Бодлера, вобравшая в себя всю «чудовищность мощных пород»; стены расступались перед ней, а преграды рушились, и всё малое, встречаясь с ней, узнавало свою истинную цену.

Бергсон утверждает, что нельзя говорить о едином ритме хода событий, а есть разные ритмы, которые не обязательно связаны друг с другом, соразмерны друг другу, согласованы между собой. Однородное внеперсональное время - лишь прием, который сводит эти ритмы в целое и позволяет нашему телу (или сознанию) обрести единство и взаимодействовать с миром как единое целое.

Я стал мобильным. Жух-жух-жух! – работали внутри меня батарейки. Изнутри меня просвечивали лампы дневного света. Я оживал, как прибор, в который наконец, пустили электричество.

В личной переписке он объясняет, что для геев женщины на самом деле «мертвы»: ведь геев совсем не тянет их трогать и мять; для геев они холодные, отжившие свое, молчаливые, бездвижные, неинтересные.

...многие «авторы-властители дум» являются властителями дум лишь для своего времени. Я видел смерть «живых классиков». Я видел великанов, которых еще читали через сто лет после их смерти, но уже плохо помнили через двести. Я видел, как многотомные собрания сочинений в Книге Вечности ужимались до размеров одного тома, а то и одного томика. Я видел, как абсолютно классические (как казалось) тексты скукоживались лишь до одного абзаца, - исторической справке о том, что – да, было такое произведение, в котором говорилось о том-то. Но другим текстам повезло еще меньше...

Даже если в нем произойдет тотальная экологическая катастрофа, или он внезапно погрузится в пучины моря, Крым навечно останется чистой идеей, «вещью в себе», о которой можно лишь мыслить, наделяя ее какими угодно свойствами и чудесами...

...то, что мучительно и благоговейно не понимаешь, остается только пережить, осмысленно прожить, сделать своим опытом; это касается не только поэзии, но и многого в жизни; это касается самой жизни, если она для нас – таинство. Я пережил первую встречу с Мандельштамом, как переживают эпифанию – ошеломленно.

Обгоняя ее, я почти прижался к стене дома, и именно в этот момент мой слух уловил исходящий сверху легкий треск и еле уловимое шуршание льда о металл. Мозг, настроенный на постоянный анализ окружающей обстановки, мгновенно послал импульс...

Пушкин с пистолетом на коленях и с лукошком в руках. Поэт ел морошку. Толстой, лежащий на рельсах в скрюченной позе, и Гоголь в гробу, чуть повернутый набок.