Проза

Мы уже сидели в бывшем кабинете командира около часа в ожидании высокого начальства. Мы – это я, Слон, Мина, Блик, Дюна, Гром и Барс. Мои аналитические способности оказались на высоте. Расформирование полка, начатое в феврале, подвело под сокращение его до численности нашего отряда, а теперь, типа окончательное расформирование, окончилось разгоном последних, то есть нас.  Так как при реалиях «урегулированного» военного конфликта в Чеченской республике, в нашем существовании отпала всякая нужда. Я смотрел, может, в последний раз, на своих товарищей и грустил.

-Товарищи офицеры! - подал я команду для встречи входящих.

- Садитесь! - милостиво жестом разрешил нам устроится на стульях вокруг стола «Куратор» и прошел на место командира. Старик сел за первый стул. Вид его не отвечал нашим умонастроениям. Он был бодр, и на лице отражалась уверенность в завтрашнем дне.

- Я собрал здесь тех, кого просто некуда пристроить. Для шести старших офицеров и двух капитанов не найти просто части, где есть должности на всех. А мне и еще думающим там о будущем, - генерал указал пальцем на потолок. - хотелось бы сохранить костяк вашей группы в неприкосновенности. Не надо усмехаться. Не все согласны с нынешней политикой министра обороны и многие понимают, что кавказский нарыв пластырем не вылечить. Нужна хирургия. Когда это поймут власть предержащие, тогда снова возникнет потребность в специалистах вашего профиля. Всю группу сохранить нет возможности. Да и не все выразили согласие продолжать военную службу на предложенных им условиях. У вас тоже сохраняется выбор. Есть три пути: увольнение, служба в любой точке страны на любой должности и мое предложение. Время подумать о своей судьбе у вас было предостаточно. Свое предложение я оглашу после того, как в этом кабинете останутся только те, кто готов служить на любых условиях. Жду пять минут.

Старик ободряюще оглядел всех нас, как бы говоря о том, чтобы довериться ему и остаться всем в кабинете.

«Принять решение за пять минут?! Загонят куда-нибудь в вечную мерзлоту или на границу с Монголией и жди, когда прозреют генералы. Если прозреют. Дюна останется! Слон? Он верит Старику, как самому себе. Уже потирает руки от удовольствия. Остальные под вопросом. А я? Или выведут за штат в распоряжение. Ни два, ни полтора! - опустив взгляд на руки, стараясь осознать, как поступить, я почувствовал на себе взгляды. - Гром, Барс, Старик. Что? Ждете моего решения? Слон! Ну а ты чего? Всем своим существом требуешь от меня согласия? Здесь каждый решает за себя. Не надо на меня давить. Генерал посмотрел на часы. Да согласен я. Согласен! Куда я без вас!»

- Прошу встать тех, кто решил покинуть это собрание, - он посмотрел на вставших Блика с Миной. - Ну, я так и предполагал. С вашей специализацией найти себе хорошее место не составит большого труда. Предлагаю вам после получения документов явиться ко мне в управление. У меня есть то, что вам предложить. Места инструкторов по специальности. Свободны!

Блик и Мина покинули кабинет. «Куратор» встал, прошелся по помещению, вернулся на место, повернулся к нам спиной и, заложив руки за поясницу, уставился на портрет главы государства. Воцарилась тишина. Повернулся и остался стоять.

- Вы все приняли решение? Ещё есть минута отказаться, - он осмотрел оставшихся и продолжил. - С моим первым словом – эта возможность перестанет существовать. Минута на сомнения… Все! Вы все вместе со мной сегодня вылетаете в Москву. Виктор, документы как я понимаю на них ты уже подготовил? Начальник штаба продолжит полагающиеся здесь мероприятия. Группа в вашем составе отправляется в одну симпатизирующую нам далекую страну. В роли советников, вам надлежит готовить местных военных по своему профилю. Подробности сообщит командир вашей команды. Контракт на один год. О секретности информации предупреждать, я думаю, не надо. Виктор Андреевич! Они в твоем распоряжении. Честь имею!

-Товарищи офицеры! - мы встали, провожая генерала, и снова сели на свои места, исключая Старика, который снова занял место во главе стола.

«Не долго пришлось мне побыть командиром, - пришла мне в голову, заблудившаяся в лабиринтах сознания, мысль. – Скорее – Африка! Или Азия? Интересный поворот! Эх, Галина Васильевна, не складывается мне побывать у вас в скором времени. Дюна сияет, как начищенный хромовый сапог. Слон! С ним и так было понятно. Гром! Ошарашен и в волнении. Барс! Настороженно принюхивается к обстановке. Я! Продолжаю висеть в невесомости. Притяжение ощущается, но с долей внутреннего сопротивления. Много! Очень много вопросов! Когда только получу ответы? Старик! Он доволен. Доволен, что не ошибся в нас. Куда же ты заведешь нас, старче?»

- Пишите письма родным, или тем, кому надлежит знать о продолжительной командировке в края забвенные на просторах нашей Родины. Обратный адрес пообещайте позже. Личное оружие и личные вещи сдать начальнику штаба. Летим налегке. Только документы. Ни фотографий, ничего иного с собой не брать. Форма одежды – гражданская. Время на всё про всё три часа. Сбор у штаба в четырнадцать часов ровно. Все вопросы потом. Свободны! - отпустил нас командир для решения насущных задач...

Целый год – каникулы! Местные постигают военную науку. Стрелять и бегать толпой у них получается просто великолепно. Но работают в группе слабо. Все в кроется в самовыражении. Командира тройки найти сложно. Он здесь должен обладать двумя взаимоисключающими качествами. Жесткостью с подчиненными и уважением к ним. Раздаваемые зуботычины за ошибки своему напарнику плохо влияют на его желание прикрывать спину своему начальнику. А без зуботычин напарник проявляет свою самостоятельность в выборе направления и объекта для уничтожения. Командир отряда должен держаться сзади. В случае его «гибели» наступает кризис в головах его подчиненных, и паника превращает их либо в камикадзе, напрямую бегущих на пулеметы, либо в толпу, бегущую в обратную сторону. Чувства осторожности и самосохранения отсутствуют как вид. Увидев «жертву», бросаются в погоню сломя голову, стреляя до пустоты рожка и не смотрят под ноги, задевая даже нагло поставленные растяжки.

Хотя есть индивидуумы. Командир батальона гвардии Адис – это не просто хитрый, жестокий и амбициозный человек, имеющий качества лидера, но и довольно способная, можно сказать даже талантливая личность. Но самая главная его черта – недоверие. Он не верит никому, похоже даже себе, что не мешает ему иметь кумиров, к которым испытывает непробиваемую веру, но в строго определенных их профессиональных качествах, а не полном объеме субъекта. Таким кумиром для него стал Дюна после показательного избиения его лучших гвардейцев.

В батальоне имелась первая рота гвардии из гвардии. Самые лучшие, самые подготовленные, самые преданные – личная рота коменданта Адиса (майора по-нашему), в её подготовке участвовали инструктора с американского континента. При первом знакомстве он выразил сомнение в необходимости еще какой-либо подготовки его солдат. На что Старик предложил ему выбрать пять лучших своих бойцов и самолично выбрать любого одного, из нас. Провести рукопашный бой без соблюдения каких-либо правил и, если его гвардейцы победят, тогда мы оставим все как есть. Мы целую неделю адаптации в этом регионе наблюдали за военной подготовкой из окон казармы, где нам выделили целое крыло с вполне комфортабельными номерами. Адис выбрал двух гвардейцев с автоматами, одного с ножом и двоих без видимого оружия, затем несколько раз прошелся перед нами и выбрал, «выражающего беспокойство» Дюну, который попивал изредка из литровой пластиковой бутылки воду. Дюна медленной походкой в расстегнутой до пупа из-за жары куртке и бутылкой в руках вышел в круг и вдруг взорвался: метнул бутылку кистевым броском (он имел самый мощный среди нас кистевой бросок без замаха, еще и с обоих рук)  точно в лоб первому, второго ослепил горстью сахара в глаза, третьего оглушил по лбу тыльной стороной его же ножа, четвертому продемонстрировал любимый финт Джеки Чана с курткой, оставив её в его руках и пробив в печень, и наконец у пятого отобрал автомат и прикладом вышиб ему сознание, вернулся к первому приходящему в себя и ввел его в состояние нирваны удушающим хватом. Сорок пять секунд потребовалось нашему терминатору для решения спорных моментов. Не того выбрал Адис, ох не того! Против Дюны не мог выстоять никто из наших, лишь Старик справлялся с ним, хотя и не без труда. Посвятивший себя без остатка армии, фанатично преданный военной службе, испытывающий наслаждение в схватке с противником – он был творцом в поединках и каждый раз выражал беспокойство в том, что его обойдут в выборе и лишат возможности совершить торжество лицедейства.

В результате командир Адис выпросил его у Старика для своей личной роты и сам не отходил от него, уговаривая на индивидуальную работу с ним. Остальные роты распределили между оставшимися.

Вторым «развлечением» для нас был американский журналист (читай разведчик) Барни, который не отходил от нас ни на шаг, выдавая себя за компанейского парня, угощая нас выпивкой в местном баре, говорящем на русском без какого-либо акцента. Он мог в любое время с извиняющей улыбкой завалиться в наше расположение, цепко схватывая все вокруг и, прикинувшись дурачком, задать кучу вопросов ради одного–двух интересующих. Но главный личный интерес всегда был посвящен особенностям русского языка.

- Я пятнадцать лет изучаю ваш язык. Знаю в совершенстве все ваши поговорки и пословицы, нелитературный жаргон, но не могу понять логику словообразования разговорного жанра. «Хер» - мужской род. «Херня» - уже женского рода. «Хреново» - плохо. «Охренительно» - великолепно. Кто может мне объяснить эту загадку? - требовал от нас Барни.

Мы щедро отвечали смехом на его филологические потребности, не забывая вести серьёзные разговоры вне казармы и в его отсутствие. Старик был убежден, что аппаратура прослушки давно и прочно обосновалась в стенах нашего жилища. Поэтому в течение года практически через день мы крутили для нее аудиозапись концерта Задорнова «Так жить можно?!». Или устраивали концерты по заявкам слушателей, когда были в хорошем настроении, травя анекдоты и исполняя хиты под аккомпанемент Барса. В конце концов терпение Барни лопнуло. Он прекратил всяческое с нами общение за два месяца до окончания контракта, но прослушку оставил. Хотя проститься пришел.

- Русские – это хитрые халявщики, - намекнул он о своих растратах из госбюджета, не оправдавших ожидания.

- Америка и Россия теперь не враги, а друзья. Грех не дать другу угостить по дружбе своих новых друзей, если позволяет кошелек, - витиевато ответил Старик, улыбаясь и, крепче чем нужно, пожимая руку Барни.

_____________

*_ Записки являются художественным вымыслом. Их герои и события выдуманы.