Рейтинг публикаций

Черновики судьбы, записки на манжетах — \ всё походя, всё наспех, впопыхах, \ стремительная смелость, сизый страх, \ заёмные у вечности сюжеты, \\ терцины и октавы, и сонеты, \ всё пережить: успех, позор и крах, \ и вновь лететь стремглав, на всех парах, \ от «а» до «я» разбрасывая меты \\ и в скалах пробивая торный путь, \ в судьбе прокладывая торную дорогу, \ освободившись от оков и пут, \ чтоб навзничь пасть, споткнувшись у порога, \\ вблизи от истины бездарно голодать, \ а было до неё рукой подать.

Любопытно, что о воле сказано так много, но, в сущности, всё отслеженное довольно очевидно, а тайна ее пока не раскрыта, потому что до сих пор не определен ее генезис – ведь в природе воля, как таковая, отсутствует. Откуда она появилась, что поддерживает, почему и куда она помогает человеку стремиться?

О происхождении Моше из колена Леви читатель узнаёт в первых стихах второй главы второй книги Учения. Там же — о старшей сестре. Позже — об Аѓароне, старшем брате, и его сыновьях. О семье самого Моше Текст сообщает только имя жены, имена двух сыновей, которые являются знаками на пути их отца. Всё. Никакой роли в жизни Моше ни жена, ни сыновья не играют.

Ум – это зеркало бытия, но видит ум в этом зеркале самого себя, и чувственное познание, соприродное бытию, едва ли не единственный способ наполнить ум адекватным представлением о мире. Ум, лишённый чувственной связи в аскетическом устремлении к совершенству, по существу созерцает себя как совершенство Бытия. С другой стороны существование нашего ума в этой реальности не менее обосновано, чем наше чувственное познание. Ум – это наиболее утончённый элемент реальности, который обнаруживается в непосредственном самосознании. По той же причине, по которой мы признаем свой ограниченный эмпирический опыт отражением реальности, нет оснований отрицать и подобие безмолвного ума совершенству, понимаемому как полнота и завершённость. Безмолвие ума и есть полнота содержательной неопределённости смысла.

Города, города – \ И в каждом \ Хочется пожить \ И женщину любить.

Вглядываясь в действительность романа «Ночь нежна», вспоминая нежного, и не рассчитанного на долгую жизнь Китса, мальчик – с внешностью пожилого человека – тщится представить куски жизни Фицджеральда...

Это был художник от бога, хотя у него оказалась всего одна картина. Но зато какая! Она называлась «Калитка». (...) Калитка захлопнулась. Но осталась память…

Машина втягивала меня в свою работу; мне показалось, что я, если не окажу сопротивления, сделаюсь ее частью.
«Но стоит ли противостоять? – подумал я.

В книгу вошли пятнадцать лучших мировых легенд о любви. Имена Одиссея и Пенелопы, Орфея и Эвридики, Соломона и Суламифь, Ромео и Джульетты, Тристана и Изольды, Меджнуна и Лейли золотыми буквами вписаны в романтическую летопись тысячелетий. Как ни странно, некоторые древние предания впервые прозвучали на русском языке благодаря петербургскому автору.

Нет. Ненависти нет. Есть удивленье светом. \ И даже от свечи мир кажется теплей. \ Качается сосна. Идёт пацан с багетом, \ Идёт себе, жуёт под пух от тополей. \\ Бери же свой аккорд, пусть разбегутся пальцы, \ И голос зазвучит… Но выполз скарабей. \ Как будто ворожит, раскачивая пяльцы, \ Там медленно растут лиса и соловей.

А вечной жизни всё же не бывает \ Ни у людей, ни даже у идей, \ Хотя она, конечно, омывает, Как океан, но только без затей: \\ Прилив-отлив, тайфуны, ураганы, \ Без этих буйств, как человек без свойств, \ Без плах, без революций, без наганов \ И прочих безобразий и устройств. \\ О, всё иначе, проще, дерзновенней, \ Густой туман, слепая тишина, \ Бесхитростно, спокойно, внутривенно, \ Всё полностью, исчерпанно, до дна.

Пониманье приходит само – из высот. \ Русь моя – не страна. Русь моя – внутривенна. \ Умираю я ею. Живу ей. И вот \ то ли верно всё в ней. То ли вовсе неверно. \ За неё я погибну. Погибну. А ты? \ Мне открылись, разверзлись тугие громады. \ Я несу её крест на Голгофу. Шипы \ мне врезаются в спину. И камни. И взгляды. \ Валерьянку ли пить? Корвалол? Анальгин? \ Или сок пить берёзовый – сладкий, малинный? \ Чтобы выдохнуть крик мой из этих руин: \ – Русь моя – не страна, это – кладезь старинный: \ хрупкий, розовый, словно бы на волоске. \ Тихо льющийся в руки, в ладони, кувшины. \ В бересте. В Житиях. В каждой капле в реке. \ В ней рубины, кручины, калины, былины. \ Авакумовы версты. Могилы царей. \ Я несу её крест. Ноги сбиты. Ладони \ все в кровавых мозолях. Но всё же добрей \ быть хочу к тем, кто в спину свистят.