Рейтинг публикаций

Всегда интересно, когда один писатель говорит о другом писателе. Особенно, когда творческие методики их выглядят как едва ли не противоположные. Игорь Клех является идеологическим противником романа как жанра. Сергей Солоух хотя жанра рассказа не чурается, но, тем не менее, становится известен, прежде всего, как романист.

...Восторженная и радостная жизнь бурлила только в деловых кварталах, на площадях и центральных улицах. И было в этой радости что-то истерическое. Каждый житель старался выглядеть остроумным, общительным, продвинутым. Не оттого, что ему было действительно весело, не оттого, что ему были интересны другие люди, а потому, что так требовали неписаные правила «успеха», и чтобы им соответствовать, половина города сидела на антидепрессантах.

Будешь другом мне, стеклодувный свет. \ Будешь другом мне, златокудренный. \ Буду друг тебе я секунды две, \ А потом только череп обугленный.

Несмотря на то, что Россия – страна сухопутная, русская поэзия и русская песня – как народная, так и современная – почему-то в огромной, явно непропорциональной степени, рассказывают о море.

И голоса соловьев в музыке двадцати свирелей

...как и тысячи лет до меня.

...в нашу уютную хату с дикими воплями и матом ворвались...

Перефразируя Толстого, <можешь не снимать - не снимай!>.

а был июль и облака \ босое все и вертикаль и гречневый Илья \ горчичных облака сочащееся Богом \ таков июль всегда теперь не знаю \ теперь разбужен сад душа \\ про что там эта жизнь и та и эти \ отверстый милость страстотерпцы \ непреднамеренная жизнь

Марионетки, выпущенные с конвейера. Значит, они ничего не слышат, не видят и не понимают? Кто-то изменяет другому и считает, что это пустяк, вроде насморка? Кто-то бросает другого и думает, что стал свободным и счастливым? Кто-то предаёт другого и верит, что это не предательство, а умение жить? Кто-то обворовывает другого и думает, что будет кататься как сыр в масле, разбогатев за чужой счёт? Кто-то первым хватает жирный кусок и гордится тем, что сделал другого нищим? Кто-то убивает другого и думает, что не ответит за убийство, потому что служил высшей идее и великому делу. А тот, другой…

Вечерами, когда поднимался над горизонтом матовый шар луны, улицы остывали от жары и сквозь душный морок проступала прохлада, они гуляли. Особенно любили обойти вокруг Кремль, пройтись по набережной и подняться на Большой Каменный мост. Николай говорил о своем – о свершении, о наступлении, об исполнении сроков. Она слушала, затаив дыхание, и, ничего не понимая, лишь спрашивала: «Когда?»