Рейтинг публикаций

Два краснолицых мужика тащат через площадь гигантскую двадцатиметровую сосну, с кряхтением, сопением и матерными облачками пара около открывающихся и закрывающихся ртов. Сосну предполагается использовать в качестве новогодней елки дома у одного из этих мужиков, обвешивать ее игрушками и "дождиком", водить пьяные хороводы.
Пытаются втиснуть сосну в кстати подошедший трамвай. Орут, ругаются, вышвыривают из вагона визжащих пассажиров. Сосна не проходит, упирается в стены, крушит стекла. Умаялись, бросили. Трамвай дальше не пойдет, просьба освободить. Сосна валяется у остановки огромной рухнувшей колонной. Мужики, свирепо-растерянные, курят, плюются, не знают, что делать и как дальше жить.

Совершенное это язычество: \ Берегись, отвернись, не смотри! – \ Здесь дуга, а в дуге электричество:\ Ослепительно ярко горит.

Затем, сохраняя определенную логику и последовательность Я подумал, что надо бы изменить дальнейший космос и заодно и хаос Просто я подумал и понял, что они подлежат тотальному изменению

Говоря о современной поэзии, следует говорить о том, что в ней вневременно, то есть об онтологическом следе, о веянии Духа в человеческом слове.

Мир, что был перед моими глазами, резко наклонился, как от сильного удара, сдвинулся, и стал cтремительно падать. Он падал вместе с высившейся передо мной желтой пирамидой, полицейскими, туристами, рождением, матерью, отцом, школой, армией, институтом, женой, нерожденным ребенком, работой, ромом в кафе, говорящей рыбой, Анной, Сидом, Адаптацией.

Вечное и случайное. Красота и красивость. “Деспотизм формы” и бесовское формотворчество — бесформие.

Не заострился взгляд. Я случайно ткнул им \ в шмеля из тех, что чуть больше пчел, но \ преданнее их выбранному цветку, их жу-жу храним \ сквозной звук летнего вечера – челнок

Итак, за столиком, напротив подъездов обшарпанных трехэтажных домов, собралось с десяток мужиков всех возрастов. Кто-то из них воевал, кто-то сидел, кто-то, как мой отец, родился во время войны. Наигравшись, мужики побросали карты, распили две первые бутылки портвейна и стали вести разговоры «за жизнь». Я слушал и запоминал.

В. Пелевин вроде бы призывает к молчанию, как к конечной истине, но... Зачем же тогда их писать?

Пускай ты – глупая блондинка, // прошедших уровней не жалко, // Любовь – по-прежнему «бродилка» // и бесконечная «стрелялка», // «стратегия», в которой крейсер // лишен защитных оболочек… // Как много устаревших версий, // о, Разработчик!

Наша история произошла в небольшом провинциальном городе, известном своей закрытой фабрикой, производившей какое-то оружие...