Рейтинг публикаций

…во многих своих книгах я пытаюсь понять, почему человек всегда готов видеть в тебе врага, «другого», и каковы корни подобного отношения.

...как бы профессионально и эффектно картина ни была написана, встречу с ней в музее уже нельзя назвать подлинным созерцанием прекрасного.

«В «Фердидурке» борются две любви, два стремления – стремление зрелости и стремление незрелости, – сообщает сам автор романа. – Эта книжка – картина борьбы за собственную зрелость, которую проводит тот, кто влюблен в свою незрелость».

Если по порядку, то, конечно же, сначала Евильский уехал один. То есть, сначала устроился в Москве в некую экономическую по содержанию газету, в отдел самой недвижимой недвижимости, купил себе там небольшую комнатку рядом с метро "Сухаревская" и примерно полгода честно работал над составлением наиболее адекватного применения своим деньгам, сопоставлял, сравнивал, наводил справки. Потом, вот купил себе квартиру в Париже, этот вот дом и парк в Сан-Поль-де-Вансе, хорошенечко оборудовал его, а уже потом вызвал сюда, тех, кто мил, любим и всегда желанен.

Страницы эти вместили в себя чудовищное количество событий и информации. Революционный Питер и Крым, переходящий из рук в руки, полночные споры о судьбах России и художнические стратегии самых известных литераторов серебряного века, попытки эмиграции, террор и саботаж, ..., большая человеческая любовь, переходящая на службу победившему классу.

специфическая черта творческого метода Юхананова – нагнать герменевтической гнуси

Самая читающая не перестаёт читать. Просто формы поглощения букв меняются.

Дело в том, что на морском побережье одежда сохнет очень долго, несколько дней, два, а то и три. Завильский этого по рассеянности, конечно же, не учёл, а тут смена подошла к концу, нужно вещи собирать и сматываться. Завильский начал вещи на балконе снимать, а они ещё совсем влажные. Получается, что ли, у него ни одних свежих трусов не осталось ?

...Представьте себе, барин в халате в собственной усадьбе встает утром, заказывает себе чашечку кофе, садится за письменный стол и пишет фундаментальную книгу солидного размера - <Войну и мир>. Ясно, что это труд на века! Куда там затравленному эпилептику Достоевскому! По этой же причине и Горький с Лениным разглядели в Толстом <матерого человечища>: Однако, по моим наблюдениям, обыватели, признающиеся в любви Достоевскому, несмотря ни на что, куда менее опасны, чем те, что любят Толстого и Пушкина. На месте налоговой инспекции и других правоохранительных органов я бы уже давно обратила на последних более пристальное внимание:

Ночью в окне только звезды и ветер. // И снежное поле лежит в звездном блеске. // Ночью глубокой страшно смотреть // За плотные занавески.

Широта подхода и ясность мысли - вот чего не хватает практически всем сегодняшним колумнистам и газетно-журнальным обозревателям. Я-то из своего, литературного, огорода об этом сужу. Нынешняя литературная критика - тема вообще болезненная и неприятная. Подгнило что-то в этом королевстве. На глазах всё рушится, истекает клюквенным соком, превращаясь в тупую и непродуктивную тусовку (и ничего сверх этого). Тексты уже давно никто не разбирает. Даже и не пытается разбирать, главное же - больше шуму поднять, мути нагнать.

Не перестаю удивляться, насколько некоторые люди лишены того, что принято называть «чувством дистанции».