Рейтинг публикаций

Ведь в чём главная сила и смысл толстого ежемесячника, который (не я утверждаю) - явление сугубо российское и т.д.? В том, что литература - единственный вид искусства (кроме, разумеется, ещё и тв), которое в провинции можно потреблять примерно на том же самом качественном уровне, что и в столицах. Потому что, журналы везде - одинаковые. И огромадные размеры земли нашей - первейшее условие существования капиллярной сетки литературно-общественных ежемесячников. Которые, между прочим, столичный рынок молодым да бойким издательствам уже сдали без боя. Чем же еще пристать, как не Уралом, да Сибирью, Поволжьем да Дальним Востоком?

Вообще, с годами я научилась не доверять слишком явным символам человеческого величия и духовности, именно они, как правило, и используются для того, чтобы сбить с толку толпу, увести людей по ложному следу. Теперь мой взгляд прежде всего инстинктивно ищет менее заметные детали, ускользающие от поверхностного взгляда обывателей.

После того, как искусство и наука заменили атеистически воспитанным людям религию, складываются две опасных тенденции развития - вера во всесилие разума и, противоположная этому, увлечённость искусственно создаваемыми подобиями.

...Дубин зв руку приводит в русскую литературу вот уже не первого первоклассного автора, Чоран - пока последний из них, и радостно предвкушать, что - не последний в дубинском списке.

Всё это время пытался ответить на один существенный, всегда волновавший меня вопрос – кто мы такие, где наши границы и что такое вообще «человек»

В России его знают, в основном, как бойфренда Бьорк, между тем, во всем остальном мире Барни уже давно считается едва ли не художником ? 1. Мы как всегда отстаем, а жаль, потому что творчество Барни - какой-тот новый шаг в освоении привычного представления о современном искусстве. Лично мне он вернул веру в contemporary art, потому что работы его апеллируют не к разуму, но чувству.

Надо вам доложить, многотрудное это и совсем непростое дело - в одиночку-то, в большом городе промышлять. Стал Кавильский, как человек проницательный и честный, понимать механизм схождения с ума, съезда, так сказать, крыши. Всё просто - просто когда человек долго время только самому себе предоставлен, то постепенно, очень незаметно утрачиваются критерии общежития. Допустим, если один, то можно и кровать не заправлять, и постельное бельё не менять, и есть одни только полуфабрикаты, до ума их не доводя как следует. Можно хоть во сколько уходить, хоть во сколько приходить, никто тебя не ждёт, никуда ты не торопишься, не спешишь. Он один раз пьяный пришёл самым утром, и ничего, лёг, проспался, встал, снова куда-то попёрся.

Тогда Вознесенский был самым модным человеком. Некоторые рестораны давали ему 50% скидку: только бы он появился у них, осчастливил присутствием.
Постепенно мы разговорились, и даже забыли, для чего собрались, что нужно делать.
Потом Гельман вдруг резко встаёт: "Всё! Давай пошли! Вперёд!"
И ногой вышибает дверь.

…русский язык примиряет с любой реальностью. И еще то обстоятельство, что какой-никакой, но ты писатель, и значит все во благо – даже подохнуть на помойке.

Как ни гадко в этом сознаваться, в чем-то я также постмодернист.

У литературной работы очень много следствий, сугубо психологических процессов, превращающих литераторов в особый биологический вид.