Рейтинг публикаций

...Адмирал Путятин прибыл на фрегате «Паллада», и его секретарем был Иван Гончаров. Эскадра стояла на рейде, на берег сходить не разрешалось, и вот Иван Гончаров и мой прадед Иван Фуругельм вели переговоры, а также ездили в Шанхай узнавать последние новости. В произведении «Фрегат Паллада» мой прадедушка упоминается несколько раз. Когда книга «Фрегат Паллада» была издана, Иван Гончаров послал прадедушке экземпляр с дарственной надписью. Но, к сожалению, когда имение сгорело, эта книга сгорела тоже. Так что, можно сказать, это была почти дружба. Когда потом экспедиция направилась на север, они приплыли к небольшому необитаемому острову. Мой прадед предложил, чтобы его назвали именем Путятина, а Путятин сказал, что хорошо бы острову носить имя Фуругельма. Так появился остров Фуругельма, он и сейчас существует с этим названием, недалеко от Владивостока.

Вся жизнь Евгения Дмитриевича прошла в работе с книгой и для науки. Он посвятил ее возвращению забытых имен деятелей культуры, внесших неоценимый вклад в развитие культуры регионов, а значит и всей России.

В тот день мы с подружкой отправились на, тогда еще, Калининский проспект в книжный магазин. Пробыли мы в нем довольно долго. Выходим, а по проспекту текут в сторону Красной площади толпы людей с плакатами, музыкой, что-то скандируют. Солнечный день и эти текущие радостные толпы… Улетающие шары и… словно обрыв кадра – серый пустой треугольник. Это я уже о картине Файбисовича.

Я – Кутик, сунку Суз. Нет у меня избы. // Сожгли луллубеи. Мы с ними сражались сутки. // И мы их повергли! Тут с гор подошли касситы.

…Это последние люди Ницше, аутсайдеры Маркузе и homo sacer Агамбена. Именно они становятся главным вызовом современной цивилизации…

Две вещи наполняют душу всегда новыми и все более сильными удивлением и благоговением, чем чаще и продолжительней мы размышляем о них, – это серое небо надо мной и моральный закон в кобуре…

Вот и кровь у вас на щеке, и висок проломлен, \ Видимо, перед казнью пытали? \ Ничего не ответил лирик, что взять с бедолаги, \ Многие на его месте не отвечали.

...все не мог остановиться: говорил, говорил, говорил, про все, про всю нашу несчастную землю, про ворованный Постгрессол, шестнадцать рублей долга в налоговой, плохие холодильники, спам в ЖЖ, бесконечные фото людей в белых шарфиках, о том, как они все надоели, как сам мечтаю стать Терадатой и уничтожить мир.

Организовать нечто всеобщевозбудительное можно всегда, но при этом появляется некий замшелый вопросик: зачем?..

Но почему именно Одиссея так много? Почему не Агамемнона, не Менелая?

На этой главе мы заканчиваем публикацию начальных глав нового (и пока единственного) романа известного российского поэта Владимира Аристова. Кто читал предыдущие главы, знает о чём тут говорится, кто не знает - может залезть в архив, выудить все номера, с первого по четвёртый и составить своё собственное мнение. Скажу только, что роман Владимира Аристова, тихого, незаметного, несуетного человека - окажется важным событием в текущем литературном процессе. Если, конечно, выйдет - в каком-нибудь толстом журнале или же отдельной книжкой. Очень хочется на это надеяться и загадать, под новый год, такое простое ипонятное читательское желание. Хорошо бы, чтобы оно сбылось. Как и все прочие свидетельства и предсказания очевидца.

Беда не в том, что у нас нет детской оперы; беда в том, что наши детские постановки далеки от сложившейся или хотя бы складывающейся нерушимой традиции. Всё это, если можно так выразиться, – проекты одноразовые, работающие по принципу «сегодня есть, а завтра нет». А вот в Байройте нерушимая традиция уже есть.