Проза

Как бы ни пытались материалисты отрицать существование закономерностей духовного мира, сама парадигма материализма содержит в себе ярко выраженные мифологические корни. Дословно переведенное латинскими авторами как «materia» («ткань») греческое определение «υλη» (имеющее обиходное значение «лес», «дерево», «древесина»), относит нас к распространенной во всех культурах мифологеме Мирового Древа, пронизывающего вселенную. Об этом архетипе сознания не стоит забывать хотя бы потому, что образ Древнего Змия в иудео-христианстве напрямую связан с образом Древа, вокруг которого он обвился, искушая человека знаниями путем подмены понятий или, в биологическом смысле, мимикрией.

В нашу подготовку никто не вмешивался весь период, что мы здесь. А это уже второй год. Территория огромна. Но тренажеры и полигон заточены под городской бой. Есть комплекс полуразрушенных зданий (бывший сельскохозяйственный комбинат) и котлован, который используется как стрельбище.

Он отыскивал трудноуловимые связи. Если, например, в правительстве появлялась какая-то новая фигура, то вскоре в России пропадающими и разоряющимися объявлялись завод-гигант или какая-то отрасль. Вдруг состав правительства менялся. И пропадавшее начинало возрождаться, разорявшееся – расцветать. Но начинало – уже под контролем той самой фигуры. Из правительства ушедшей. А тот завод-гигант или ту отрасль под себя подмявшей.

Да сколько их можно из страны в страну гонять?! Непонятно зачем!
– Значит, нужно. Отбираем для разведения.
– Я по аэропортам мотаюсь, а вы потом в Германию поедете!
– Имею право, – ответил директор.
– И другие имеют. Чем вы лучше?
И вдруг он произнес:
– Я – лучше.
– Все люди равны!
– Нет, – сказал директор.

...Женькино поколение было последним или, быть может, предпоследним выпуском автохтонных студентов, прошедших классический экзаменационный путь от начала до конца. Внедренный в высшее образование кибернетический отбор привнес в универ атмосферу равнодушия и заочной отстраненности, хотя никакой вины самих «киберов» в этом, конечно же, не было. Просто они не понимали традиции, которые складывались в университете до них, и создавали свои собственные традиции, которые вели к быстрому забвению прежних.

Я стоял и смотрел как медленно умирает зверь. Сильный зверь. Может даже достойный уважения, если бы не одно «Но». У меня в ушах звучал голос: «…мамочка…».

- Что-то не туда едем? – высказал я сомнение, опуская правую руку в карман.
- Не дергайся майор! – прозвучало напыщенно в ответ. – Надо отвечать за свои преступление перед чеченским народом. Забери у него автомат. – Задний захватил мою голову и приставил к шее нож.

...Подпевай, Сереня, люблю, – говорит, – эту песню. А я ему говорю – ты, Коль, не пей столько-то, помрешь ведь. – Я? – удивлялся, – да никогда! – Так ты что ж, так уж и никогда, ты что – бог что ли? – Да, – говорит, – я бог. И падал с крыльца ничком в ноготки и душистый табак.

Я стоял у сгоревшего БТР и думал, что я даже не видел лица этого человека, прикрывшего наш неистовый бег от смерти. Стоял и крутил в руках пулю, пробившую тело моего неживого щита и застрявшую в тяжёлой броне, чуть не сломав мне лопатку. Прости солдат…

Удивительно, что девчонка, которую мы отпустили, оказалась на нашей стороне. Нас, честно сказать, уже все похоронили. Но она стояла на своём...

«Как старик определяет «танкоопасное» направление? Что это? Талант? Интуиция? Умеет, гад, читать противника как открытую книгу, – размышлял я, наблюдая восьмерых боевиков, двигающихся в нашу сторону мелкими перебежками. – Отдавая Блика мне, он уже точно знал, что пойдут через меня. Фантастика! Значит Слон на подстраховке. Вот еще трое с опозданием тащат раненного. Ну, что здравствуйте гости дорогие – мы уже заждались, встретим пирогами».

Дежавю! Мы, как пять лет назад, снова выполняем те же самые задачи в Грозном. Внутри горит желание побеседовать с теми, кто допустил возможность этого дежавю. «Тактическое отступление» в 96-м иначе, чем предательством, не назовёшь. Лебединую шею я бы свернул с удовольствием. Красноярский поход, проплаченный Березой, для меня все поставил на свои места. Кто связан с БАБ, не просто вызывает омерзение, он разжигает во мне жажду крови. Странная ирония: лебедь и берёза, символизирующие душевное восприятие мною России, стали в каком-то смысле нарицательными понятиями предательства.