Литературная критика

Аркадий Драгомощенко: "Поэзия, которая не стремится уничтожить себя в собственной служебной репликации и более того в себе самой, не может трогать ни читателя, ни критика, ни философа. Только в исчезновении собственного существа возникает возможность нового появления. Не рождение важно, - важна "смерть". "

...Приходя к близкому учителю, оставляешь за порогом многое - тут мы с тобой, кажется, в консенсусе. Придя к учителю дальнему - отвергаешь не почти все, а все до конца. Это свойство прозелитизма. Твой прежний опыт никого не волнует, тебя обнуляют, превращают в пустой сосуд.

Бордо само по себе, я сама по себе.

Борхес с Касаресом известные шутники. Предисловие для книги Линча они создавали тоже на пару, скрытые за личиной ранее порожденного ими же О.Бустоса Домека - писателя, породившего детективного героя-мыслителя Исидро Пароди, который в свою очередь в книге Линча сидит в тюремной камере и распутывает (единым махом) запутанное убийство. Именно начиная с предисловия дона Домека читать детектив “Модель убийства” становится очень смешно.

...будь Венедикт жив, он первым бы ничтоже сумняшеся послал автора “Петушков-Манхэттена” куда подальше.

Я думаю, что Искусство способно создавать и пробуждать в людях чувства совершенно иные, нежели те привычные чувства трагического и комического, которыми, как им кажется, обычно живут человеческие существа. Такие чувства заставляет людей чувствовать более глубоко, чем они это обычно делают, страдая или же радуясь жизни.

Мишель Уэльбек: "К Западу я не испытываю ненависти, только огромное презрение... Мы создали систему, в которой жить стало невозможно; и хуже того, мы продолжаем распространять ее на остальной мир."

Бумажный критик Евгений Ермолин опубликовал в бумажном журнале <Знамя> большой текст <Критик в сети>. Намеревался автор написать нечто вроде обзора, путеводителя по литературно-критическим страницам, о чём и сообщил в конце первой главе текста (<Наш план таков. Информацию справочного характера я попытаюсь сочетать с общими суждениями и размышлениями о репрезентации литературного критика в Сети как проблеме...>). Однако, глянцевого бедекера у Еромолина не вышло: с первых же страниц <Критика в сети> посыпались резко оценочные суждения, ни один упоминаемый автор не остался без своего прилагательного (некоторые из них, правда, повторяются).

Есть места, которые присваивают нас, а есть места, которые мы присваиваем. Петербург, в отличие от Москвы или Парижа, невозможно присвоить, он всегда сам присваивает всех, пришивает к своему туманному безумию, и именно в этом его колоссальное значение для русской культуры. Он всегда довлеет над разнообразием стилей, или моделей поэтического поведения, он побеждает и их, и их носителей. Побеждает он и Марусю Климову.

Пьер Гийота: <Долг художника - дестабилизировать ситуацию, волновать прекрасный человеческий род и прославлять красоту его страданий!>

В последнее время я только об этом и думаю. Как? Ну, как? Ну как защитить бедного Пушкина?

...Можно сказать и так, что проблема - не в "экстремистах", проблема в обществе, относящем экстремизм, в буквальном смысле, к явлениям крайним, далеко отстоящим от центра. Проблема в самой потребности культуры искать смысл подвига вне подвига (в комплексе неполноценности, в третьей перинатальной матрице, физиологических отклонениях и т.д.). Это говорит лишь о выключенности общества из пространства циклического ритуала (ритуал нельзя объяснить, интерпретировать, в нем можно только участвовать). Об отсутствии иерархической вертикали, благодаря которой только и возможно осмысленное участие в ритуале (и интимная близость с Тем, Кто Над ритуалом).