Рейтинг публикаций

Я поставил себе задачу увидеть соотечественника вне какой бы то ни было идеологии, напрямую, как носителя культуры. Результатом такого взгляда стала полнота восприятия и переживания русской культуры как единого континуума, как торжества жизни и торжества смерти, обращённых к каждому вне зависимости от его социального положения, национальности, образования, веры и т.д.

...мировосприятие [Гоголя]очень похоже по состоянию и переживанию на «привычное от вечности» Л. Н. Толстого и «невозвратно потерянное» А. П. Чехова; здесь Н. В. Гоголь показывает нам то, что является основным и, пожалуй, единственным содержанием всех его повестей – «русскую землю», что полностью содержит в себе: пронзительную любовь, милую сердцу отчизну, минувшее, стремление к которому – прекрасно. Всё живое для Гоголя – всё родина.

...представитель другой культуры не может отследить проявления русскости потому, что мерой, принципом его восприятия являются его собственные матрицы.

Соотечественники! Я вас любил...

...если человеку хотя бы раз удалось сделать что-нибудь там, где рождаются законы мира, участвовать в их движении, то человек теперь не только живет – пусть даже один на земле – в законосообразном мире, но в силу тотальности бытия он уже может все, что только может совершить человек в этом мире.

Н. В. Гоголь понял, что должен вернуть миру то, что ушло вместе со старым русским светом – Смерть как «прекраснейшее его украшение»...

Читаешь Ю.Манна и думаешь: зачем? зачем русского писателя причёсывать под гребёнку карнавальности западной культуры? особенно если учесть то обстоятельство, что сам Н.В.Гоголь определённо, настойчиво и недвусмысленно отделял своё творчество от матриц других культур и настаивал на принадлежности своего труда именно к русской культуре.

В этой сфере ни одно желание не перелетает через частокол, потому что здесь всего достаточно, здесь жизнь полна до самого края так, что желать больше нечего, тем более, желать другого, чужого; здесь – скромность полноты жизни.

Комизм Н. В. Гоголя – это пульсация самой жизни, которая пробивается через установившиеся ограничения, через футлярность существования, порождая не воображающего, мечтающего и рассуждающего человека, а человека радостного, увлеченного, исполненного жизненной силы.

Это решающие особенности русской феноменологии: удерживаемое во внимании целое само выделяет нечто как живое, которое «первое бросается в глаза»...

Этой гордостью, который был полон Н. В. Гоголь, не наполниться невозможно, не за себя самого и даже не за великую историю своего народа, а гордостью, торжественностью великой силы, живущей в каждом русском.

...где должен остановиться художник в своей правдивости, с тем, чтобы, с одной стороны, не лишать изображаемого человека возможности быть или стать другим, то есть не зафиксировать человека в наличном, окончательно зафиксировать... А с другой стороны, не загнать в угол этой жестокой правдивости читателя, например, так, как загнал А. С. Пушкина чтением «Мертвых душ» сам Н. В. Гоголь, не оставив своему слушателю ничего светлого?