Комментарий |

Эпос

Илья Кутик

Начало

Глава Четвëртая


1.Зеркало Первое. Что видит латынь, глядя в зеркало, около 1803 года... (N.B. – Nota bene: Заметь хорошо (лат.)

Когда латынь смотрит в зеркало – что она там видит? – греческий? – т.е. собственную истерику о – как же потеряно золотое прошлое! – т.е. – красного, ай-ай, закат—Ги- ацинта какого-нибудь? а – всë же, м.б. – утопию, т.е. – Данте, a? А ни хрена она, право, не видит! – Зеркало – ведь оно вроде, ну, телика для нынешнего перенаселения – разве не оcвещëнная тьма, куда лишь пялятся, как раньше солдат – в свои ж начищенные сапоги? A, может, она видит – ну хотя бы почерк Леонардо – этот вьющийся из неë, но лишь в зеркале и понятный-то – золотой локон? Нет, она видит лишь только курсивы Петрарки – эти золотые—золотые струи, из почек вымывающие – а это не видит! – крупные и мелкие камни, проталкивая те вдоль сосудов и вдоль ещë Аристотелем и Герофилом зарисованных трупных волокон. И – более ничего не видит... А далее – освещëнная тьма, как сухой фен. Пока – изнутри амальгамы не всплывают две – только две! – буквы, говорящие ей, латыни, на еë итальянском: Хорошенько заметь! Кстати! Я – N. А я – B. Mы же вместе – NB и BN. Мы – красные, но не как твой, ай-ай, закат—Гиацинт, а – как растущие вместе две кровь—клюквы.

2.Зеркало Второе. Утренний туалет Эпоса—Трагедии; 1806 год...

Утренний туалет NB – прост и занимает мгновенья: просто очень трудно быть – эпосом, ходячим, движущимся постоянно, как лев, отбрасывающий лишь – мишени. В Италии ты – ещë BN, а потом он как NB – явится в Вене, ведь стороны зеркала в эпосе – это не право—лево, а поражение и – не пораженье, поскольку – что такое победа? – это ведь не пораженье, да? – а иногда ведь и пораженье – тоже победа... Но это – почти как эпиграф уже – из другого поэта: про то, что не надо их отличать... И – он прав!.. NB, только выиграв все бои – пока что! – оглядывается, как лев, у которого на кончикe хвоста – распушенá звезда!.. А потом – начинается проход сквозь залы, как смотр войск – те же, в общем, функции, но здесь – кутерьма и суета, а там – люди, которым на всë – наплевать, кроме того, что – впереди: флеши, поле, деревня, лес, и их надо присвоить, иль умереть. И NB говорит – на ходу – Тальма: – Вы приходите ко мне по утрам, и Вы тут видите – что? – принцесс, потерявших возлюбленного, государей, потерявших своих государства, королей, у которых война отняла их высокий сан, генералов, надеющихся получить корону и которые выпрашивают себе корону. Вокруг меня – обманутое честолюбие, пылкоe соперничество, плюс целый музей катастроф, скорби, сoкрытой в глубинах сердца, горе, которое прорывается – только если ткнуть пальцем в ту иль эту фугуру, сделанную из бон-тона. Конечно, всë это – трагедия. Мой дворец – полон трагедий, и я сам – самое трагическое лицо нашего времени. Что же, разве мы поднимаем руки кверху – а? – при лопании сердец? Разве мы изучаем наши жесты? Принимаем позы, а? Напускаeм на себя вид величия в горе, а не пред амальгамою? Разве мы испускаем крики? Нет, не правда ли? Мы говорим естественно, как говорит – каждый, когда он одушевлëн интересом или же, да, страстью. Так делали и те лица, вошедшие ныне в тома и которые тоже – до меня – занимали мировую сцену и тоже играли трагедию. Вот те примеры, над которыми, кажется, стоит задуматься – будь ты друг, враг, или просто актëр, или – трагик—Тальма. NB, говорят современники, собою владел – как том энциклопедии или – почти! – Сократ! Только с единственной страстью не мог совладать – с гневом! (Во время приступов гнева – был страшен даже для самых мужественных своих маршалов и солдат.) Что ж, и это понятно! – он – эпос ходячий, с гневом Ахилла внутри, вытолкнутый в неподготовленный мир – именно так вот! – эпосом—чревом. И – что там прoсит Гомер, а? – прежде-прежде всего у богини? – вот именно: воспеть – гнев, гнев, гнев! Ибо без гнева – нет движенья, нет эпоса, a без трагедии – нет у эпоса драматургии, и ни- кто не может – вырычать из себя этот гнев: лишь один-то, одинокий-преодинокий – Лев!

3. Зеркало Третье. Рифмы, или как тактика избирается по фамилии полководца противника, тот же 1806 год

NB – выступает в поход. Что такое эпос идущий? – конечно, умение слышать язык, на котором ты, т.е. бой твой – эпоса! – будет вестись. Это и есть – тактика, в общем. Кто перед нами? – спрашивает NB. – Принц Людвиг и князь Гогенлоэ – отвечает маршал Даву. Принц Людвиг – ну, Людвиг. Мрамор. Мюнхен. В будущем: Вис-кон-ти. Зато из фамилии князя – тут же! – вырастает растенье всей тактики боя: колючее, острое, пассатижеообразное – т.е. что? – алоэ. И это растение берëт в себя – сначала армию Людвига, прикнопливая того своим остриëм—штыком, a другим обхватом куста – всю армию князя однорифменного – одновременно! Одну истреблет NB, другую – Даву... Но если разрезать стебель – он ведь лекарствен для ран! А уж потом NB – въезжает в B—N, когда выиграна эта – Гогенлоэ—именная – битва: Иена.

4. Зеркало Четвëртое. Зачем NB – ML? – 1810 год

Когда между X и Y нет зеркала, т. е. – Z, они – наконец-то! – видят друг друга, а не распоследнюю букву в латинском алфáвите, или в русском, т.е. – только себя, себя, себя! Зевс так вот бросает молнию – той же формы – меж людьми, чтоб разбить их – как в огне поления – т.е. их страсть иль тяготенье друг к другу. Зеркала – Z—образны тем, что змееподобны: они – ведь жалят-то тем фактом, что для вас-то – всë, всë сосредоточено на этой вот кобрe, чьи туго натянутые щеки – показывают вам ещë и язык – что? – как доктору, что ли? – о, нет! – для совсем других тем!.. Например, таких: красен ли мой язык сегодня, иль недостаточно красен? А – если нет – то что из этого следует? – Что-то, конечно, должно! – А если язык – бел? – то что? – штиль что ли следует? – иль наоборот? – опять больше красного? – или же H2O вместо всего? – т.е. таки штиль—диета? Но всë дело-то в том, что этот язык – ведь жало! А зеркало – вас-то не любит, а – смотрит на вас только, хотя вы думаете, что это вы – в него смотрите, а яд – он в вас втягивается: как тот же язык, ало, но – медленнно и даже несколько вяло. Так победы – видимо, в какой-то момент кризиса—избытка себя – начинают ëрзать в пространствe, прося не oб отражении, естественно, a – o торможении, что ли; причëм – конечно – не относящемуся к профессиональной сфере себя, a, скажем так, к метафизической яйцеклеткe своей, но та ведь – зачинает не победы вообще, не пораженья вообще, так ведь? – а – что? – да векторы! да, векторы нравствe- нного какого-то электричества, которые часто приравнивают – почему-то – к вере в себя, или – ещë глупее! – неверию в Бога, а ведь это-то и есть – то Оно Самое, т.е. – Провидение, т.е. – Те, Которые Неисповедимы... И это – их, так сказать, полная активация!.. Т.е. уже – не только Зеркало, а – Окно в Туда, где можно всë перепутать со всем: облака, н-р, с облаками дыма, а любовь – с ML. Что же такое – ML? ML? – Это белая, как мел, мель, на которую NB – сел.

5. Зеркало Пятое. NB как зеркало для МL, 1810—1814 годы

NB отсылает в Вену великого маршала Бертье – как своë – а почему нет? – зеркало, как до него – Ричард услал III—ий – для венчания с Беренгàрией – свой меч, и происходит брак—угар NB с ML, без NB. Та – сразу в Париж так и уехала: с мечтой, уж наверное, о начале более прямых встреч. Но в том-то весь и пустяк, что она – безвозрастное дитë, а он – ведь сороколетний-то лев, и без зеркала здесь – никак! Он для неë – и становится ну буквально всем, т.е. он – еë всë, она смотрит в него – и учится, как дышать, беременеть, говорить, краснеть, ибо он – Лев, а она – Рак. A он, Лев, начинает – странно даже! – меняться и вовсю: не доверяющий никому до этого, он ей – раскрывает все свои тайны, все планы, и – что уж совсем абсурд! – однажды, говорят, обсуждает какой-то очень запутанный военный манëвр! – Да и вообще к уму еë, так сказать, прислушивается и выслушивает сужденья еë и – даже! представьте! – суд! Что же такое – происходит, а? – А всë очень просто: NB однажды решил – Бертье моë зеркало, и – выставил зеркало из, так скажем, комнаты... И в той стало не пусто, а – просторно: для совсем, совсем другого человека. Дело ведь не в битье зеркал, а в понимании, что без них – ты больше, чем раньше, или даже можешь быть выше – без всякого Вандомского пъедестала!.. Т.к. – можешь увидеть ещë и другого человека, т.е. – ещë одного, кроме себя. Но парадокс – в том, что тот-то человек – до этого никогда без зеркал не мог жить. И для него – любить: это не отдавать всë, любя и любя, а смотреть в другого, как ещë в одно зеркало, предоставленное – ну, наверно, судьбой, если зеркало – с животом...

6. Зеркало Шестое. МL – еë новое зеркало и истории зеркал с отречения до Эльбы, 1814 год

МL – да, любила NB. После Ляйпцига, предательства маршалов и первого отреченья NB от престола ML увезли – сразу! – в Австрию – оттуда писать страстные письма NB на о-в, куда ML рвалась – якобы – даже искренне. Но долго ли? – Очень коротко. – NB думал об ML всë время, лоб его ходил ходуном, как школа до звонка на урок, а жилы на шее вздувались, как Рейн, который он форсировал и в ливни, и когда ядрa выставляют тот из течения – т.е. в самый—самый обстрел. Ибо он стал – беспомощен... И что же делает эпос? влюблëнный? без армии? Не поверите! – он раскрашивает фресками потолки, и вы, наверное, думаете, что там – или пейзажи руин, или битв против рока – т.е. что-нибудь эдакое – Давидо—Пуссеновское?.. Да нет! Он ведь думает-то о даме и о своих с ней отношениях!.. – а потому лже-классицизм умирает на потолке в рококо и барокко. Два голубка, разлучëнные облаками, но соединëнные ленточкой, которая становится тем короче, чем дальше они разлетаются – эффект перспективы, плюс движения... О цветовой гамме мы ничего не знаем – тот дворец уночтожили англичане, чтоб NB как ещë и живописец – не остался, не приведи Господь, на земле – британской, понятно! – а потолок – это ведь как возвести очи горé, т.е. вверх, т.е. почти молитва, да? – вот и оставили без молитвы—палитры NB – очи и всех остальных – нечего, мол!.. Но вернëмся с дальнего бе- рега Эльбы NB – к ML. План был у Австрии: забрать еë (внутренне!) у NB. Но как? Она – NB, вроде как, полностью—полностью предана. Т.е. – нужна замена. Т.е. – что? – Вот именно! – новое зеркало! – И Меттерних, ой не дурак! – находит оное ей – почти что мгновенно. А здесь начинаются – зеркала на зеркалах у этого зеркала-то! Раз уж началось – зеркало, то, естественно, шерше с имени. Имя его – граф (это ладно!) фон Нейпперг (запомним!): генерал, за сорок, то есть зеркалка точная возраста у NB. Граф – глаз потерял в каком-то бою (видно с NB и потерял, т.е. – опять). Носит – через глаз – чëрную повязку. Это что? – все так носили тогда, что ли, а? – Сведений нет! А жалко! А – почему так жалко! – объясним чуть позже. Как и про имя. Но сначала – про психологию ML, данную по рассказам современников. ML – очень (и с детства) серьëзна, никогда, по рассказам, не упускала возможности узнать что-то новое (это – цитаты). Далее – будут тоже. Граф понимает, что надо быть – это главное! – не Дон-Жуаном и брать ML не экстазом чувств своих, а – чуткостью, пониманием, подбадриваньем, и когда ML говорила с Нейппергом – еë сложное положенье стало казаться ей – менее сложным. Плюс – такая вот, казалось бы, ерунда как музицированье! – ML это дело любила, хоть играла так себе, a NB – обожал петь и всегда что-то напевал себе в нос, но – как бык, взрезающий воду грудью и всë вокруг себя пеня. A Нейпперг – был чудо, чудо какой музыкант! – и ML не выдержала, и с каких-то пор стала думать только о нëм, видя в нëм теперь – всë лучшее в мире, а не в NB!.. И ливень когда взгремел над Швейцарией, то, по свидетельству современников, и произошло паденье еë в таверне Soleil d'Or. Что ещë забавнее – забралась-то она в горы Швейцарии, чтоб взглянуть на часовню – кого? – да Вильгельма Телля! Если б Шиллер узнал – а он, конечно же, наблюдал с небес, как мещаночка королевской крови выродков—Габсбургов, но ведь – и жена эпоса! – пошла любоваться хилыми, по сравнению с, пейзажами героизма – то судороги в его теле, наверно, и стали той самой молнией – от которой и бросилась ML в Золотоe Солнце, ища себе там – от громов героизма – кровли. Теперь – зеркала и имя—факт Нейпперга. Представим – что себе? – вертикаль. В неë – смотрится генерал. А какой генерал не хочет увидеть себя, скажем, сразу – маршалом? – Где такое возможно? В Австрии? О, нет! Жаль мне этого генерала. Ибо такое возможно лишь у NB – за: хорошенько стреляя, рубя, мужество, словом. Итак, что же видит генерал Нейпперг в зеркале вертикали? А видит он – маршала! Причëм, одного из – у NB. А кого же? – да первую часть своей же фамилии: в зеркале перед Нейппергом – стоит маршал Ней! А дальше уже – детали, каким «ппергом» иль «пирогом» заедать свою зависть к Нею и к NB, которая у импотентов (не –постели!) называется – патриотизм, честь или борьба за власть. А что ещë видит Нейпперг? – что же так подбадривает енерала? – ведь ему на ML—то, собственно говоря, класть, а идëт – чистое перевешиванье – через бабу! – там, где-то, грузов каких-то петушиных амбиций, так ведь? И кто он – в сравненье с NB? – нуль без. Но ведь чем-то подбодрен, в зеркале-то, так ведь? – A – повязкою тою, что стала легендарной – с тех пор, как с такой же точно победил – впервые! – NB – Базилио-кот—Кутузов! Вот и выходит – что зеркало у каждого-то здесь – своë: у Нейпперга – тот же NB, у ML – вдруг Нейпперг какой-то, живущий – секретно! – с NB—зеркалом, a лишь у самого NB – нет никакого зеркала, кроме просто ML, этой любви своей... Т.е. – простор, поэтому и Эльба ему – жильë была вполне просторное, пока он не понял, что ML – без металла не возвратишь...

7. МL в Зеркале Ста Дней, 1815 год

NB – с Эльбы – пишет ML ежедневно! – но та весь этот его страстнo—средиземноморский mail отдаëт папе—Габсбургу – даже не распечатав!.. Ничем блистательным, по свидетельствам, особeнно не интересуется, кроме тихих—мирных развратов с Нейппергом – сидя дома (или – что? – лëжа?), занимаясь музыкой, рисованием и итальянским (последнее, видимо, сорт экзорцизма NB в себе ж, но – вряд ли осознанный). В общем – тихая, буржуазная жизнь – без дрожи в коже, т.е. – мурашек непредсказуемости, и без запаха крови, которaя – поостыв! – цвета беж. Дурочка, в общем, т.к. Нейпперг – про кровь только-то и грезит... NB, правда, тоже не многим умней – т.к. даже на скале Елене – отказывался, ну представить не мог, что это дитë – могло стать исчадьем ада, предавшим его! – А почему – ада? – здесь нужны комментарии—эрмитажи своего рода... Ибо – когда NB – ослепив циклопов (чего не бывает – вообще!) сразу двух эскадр, сошëл на враждебный французский берег с горсткой своих людей, то сразу аж четыре страны всполошились так, что NB – а это надо себе представить! – совершенно один, без всяких армий! – тотчас попал в кадр, в крупный, так сказать, план, взятый, причëм, со спины! А такого – с ним! – никогда ранее не бывало... И почему – вы спросите – спина-то вдруг? – не крупный план – на лицe его: лба с глазами! (как всегда до этого было!), ведь – не беглец он, а – ровно наоборот – перешедший – единственный после Цезаря! – Рубикон, так ведь? – и на такой войне, какой римляне – не представляли себе?.. Всë – правда!.. Но кадр – со спины, поскольку NB идëт навстречу – а кому навстречу-то, а? Ведь чему-то безлицему пока, так ведь? И вот тут – Nota Bene! – вспомним слова NB о трагедии, о владенье собой и о том, что говорили другие про то, как – владел он собой!.. Т.е. – лицом, естественно... А за спиной-то – что? – руки ведь! – десять пальцев – поигрывающих, выдающих – да, именно что лица-то каменного волненье и выдающих! – этим вот сплетеньем своим, поигрываньем, и именно в пальцах-то – вся ещë и любовь NB и вся его ностальгия!.. Т.е. спереди император – спокоен, как вся британская энциклопедия, а со спины – он как учебник ботаники: джунгли с лианами... Зеркало – не трагедия, трагедия – задник зеркала: чëрный, как изолента – вокруг и крест—накрест паники. Но когда NB – встречают первые же полки, чтоб его остановить, а желательно – расстрелять на месте, они – смотрят-то в величайшее в мире зеркало и – как дети! – роняют ружья со штыками примкнутыми – все разом, как эскимо какое-нибудь на палочках – таять, растворяться, чтобы – лишь слиться в едином жесте права – за отразиться в этом зеркале, которое – да, величье и да, их величье само! А NB – с первой же секунды, несмотря ни на что, а это что – толпы-то целые, несущие его на плечах в Париж, чëрен, мрачен: ML – молчит! Он шлëт теперь в Вену самого умного из шпионов – де Монрона! – но тот лишь убеждается в фактах, всем и так уж известным, кроме NB. Т.е. NB – не хочет, просто не хочет верить, что – как же так? – я был ей – всем! – а стал так ненавистен, и так вдруг? – но почему? – стыд, короче, убивает NB!.. С ним теперь – даже боятся разговаривать об ML, а народ ждëт-то прибытья ML с сыном – в Париж. «Но ту, я цитирую, пробирала дрожь при мысли о том, что она может вновь увидеть своего мужа, и она, как кот, пряталась за спинами (я б сказал – между ногами!) державных династий.» Свою мечту заполучить ML – NB таки не оставляет, а – сражается, как будто это – новый Аустерлиц! Господи, всë – перепуталось! NB – даже показывают письмо, где ML орëт: «Ни за что на свете ноги моей больше не будет в этой ужасной Франции!» – Но NB считает – это влияние анти—лиц! NB – совершенно прав! – но влияние это передвинуло его из героев (как прежде!) в злодеи, и ящиков этих – лишь два: герой и злодей, всë! – и нету другой, даже мини — для него – у ML клети!.. Это – такая болезнь, психическая, неизвестная в 19-ом веке, и главным образом – чисто-чисто женская... Зависимость от зеркал, замороженность в детскости и т.д. Долог список. Ну ладно, не будем сейчас. Что главное? – А то, что если не все, то некие причины провала 100 дней многие из историков – склоняются видеть в истерике NB из-за ML, из-за того, что он слишком много времени потерял на это странное, непонятное упорство своë – в совершенно для многих тоже странной, но очевидной ситуации: женщина перестала любить мужчину так же легко, как его и полюбила!.. Для NB – это была не измена, а – неясность, непрояснëнность, что особенно уж непонятно – в человеке, видевшем, казалось бы, все уж глубины!.. А потому и не странно! – ибо ML—то – мель! А NB – весь движение, продвиженье других, лучших, звенья той цепи, которая и обвивает, и душит-то свою – избранную только им цель, и как же он мог-то при этом при всëм принять – так внезапно вдруг! – собственное-то – и необъявленное ML! – несправедливое – а? – увольненье?..

8.5 попыток самоубийствa NB, или – всего только 4? – 1807—1814 годы (Бонус: oпределение чувства суицидальности)

Можно ли считать Ватерло – попыткой самоубийства? – Можно. Явно, что что-то здесь суицидом – попахивает, хотя я – не Гриша Акунин, чтоб заниматься здесь классификацией, сбиваясь со счëта пунктов и подпунктов для ячеек, куда и кого – отнесть, в зависимости от кройки—порки—шитья Мойр. Море есть способов суицида! В монографии – не указаны, н-р, сраженья на проигрыш или выигранные случайно, когда полководец – только тем был и занят, что поиском дверей Аида, а почему их не нашëл – это только, знаете уж, тайна! С этим тяготением ничего не сделать – хоть ты его приюти для деревянного молотка судьи, отбивателя мяса или игры в крокет! – Поверхность может быть – совершенно плоской, а может – скруглëнной слегка или в даже маленьких шишечках, как булава или спортивный кед. Ибо – эта поверхность не будет выходить не из мыслей у тебя, а из ушей, именно – как звуки поверхности! – и ничто другое, а по какой другой поверхности? – это уж казуистика, вопрос для врачей, а ты – будешь слышать еë и вслушиваться, и хотеть еë – голой, нагой! И это – отчаянье, потому что – тупик, потому что – более нету ни боли, ни недоумения – как же с чем справиться, а есть – молоток, вколачивающий тебя, как уже запущенную ракету – дальше дырки, которую способен пробить порох – сквозь звуковой барье... нет, порог. И таких тяготений, по всей видимости, – NB слышал, по крайней мере, раз 5: страшно слышал, магнитом серым уха, как слышит гений карту на звëздном столе! – зная заранее, как к нему чуток – Великий Mагнит Небес! А это ещë и значит – что не он решает всë полностью, даже когда всë сам решил уже таки полностью, а они – там! – и решают окончательно! И не надо, ради всех Святых, называть это искушеньм небес! – это у горбатых мозгов их псевдо—христьянский хлам всë – искушение, включая – а почему ж тогда нет? – и пустынный, вымерший бар привокзальный Гефсиманского Сада, этот звëздный, наверно, прилавок с единственной на нëм Чашей, столь отталкивающей от себя, но магнитной, кружащейся, как рулетка, – ведь да? Все мы – равняем себя – по... И это, повторяю, хорошо!.. – Первый раз (1807 год его дата) NB, кажется, услышал в Эйлау – причëм, на кладбище! Битва – с русскими, кстати – была в самом разгаре, ядра били по надгробьям, a он сидел меж них – как будто ожидая Суда и что мëртвые вот—вот восстанут! – а маршалы умоляли уйти, а он – всë сидел, чтоб не спутать, видно, Коня Блед – с конницею Мюрата! A потом – пошли: раз за разом – с 1813-го!.. После гибели маршала Дюрока NB – сел, почему-то, на поваленный ствол в самой гуще свиста—виста снарядов и абсолютно неподвижно! – Ну, прямо как мишень для рока, по которой, естественно, стали бить все пушки сразу – и ни один, ни один снаряд даже грязью его не обдал! NB – посидел, долго причëм, а потом – ушëл. А потом – самый ярко—клинический случай! – 1814-ый год, битва при Арси-сюр-Об. NB – приказывает очистить участок поля от солдат, т.к. там – на нëм! – уже невозможно было держаться. Солдаты – отходят. И что же происходит? – А то что NB – пешком, т.е. представьте: выставив глаза и выпучив лоб! – туда и направляется – один! – а за ним бежит генерал Эксельманс с криком: Сир! Куда же Вы? – А NB – входит в ядра, как будто к себе в палаццо... Тогда же маршал Себастьяни и произнëс – а Эксельманс был в полной истерике! – свою знаменитoe (с тех пор) мотто: – Оставьте его! Он делает это нарочно! Он хочет покончить с собой! – Все они, маршалы эти, дряни! В чьëм они – спросим себя – стане? – они – что? – не видят, как человеку плохо? – видят же! – и что? – а наплевать им – ладно бы на войну! – на человека, их сделавшего – ими же! – наплевать! – а за такое! – не будет им в Валгалле и глотка от влаги почëта! А последний случай – до Ватерло! – Фонтенебло! – 11 апреля 1814 года, спустя 5 дней после отречения!.. – Сборы на Эльбу. NB – уходит в своë крыло дворца и вынимает из не вынимавшегося 1,5 года маленького портфеля яд, припасëнный ещë аж с Малоярославца – на случай, если вдруг попадëт в плен – и яд – мгновенный, и весь пузырëк выпивает!.. – Начинаются корчи, мандраж, дикие спазмы, NB кричит – как никогда не кричал, но – не умирает, кричит, что яд – выдохся, умоляет доктора – Дайте другой взамен! – но доктор-то – тот же, что дал ему и первый яд! – говорит, что – Нет, я не совершу такого преступленья – по второму разу! – NB всë-таки ещë надеется умереть и отталкивает противоядие! – Но – никак! – Не умирает и всë тут. Мат не слишком уж развит в романских языках, но – на обоих! – он раз– носится по всему Фонетебло, но – не очень ясно как что! – то ли проклятье, то ли спасибо – Тебе, судьбе...

9. Что такое – Часы Истории...

1100 человек плюс NB высадились с Эльбы на французский берег Бурбонов 1 марта 1815 года и тронулись – без единой, практически, души вокруг – на город Грасс. Tишина вокруг была – полная, лишь – грассирующие солдаты... Так – ни их, ни они – никто и никого не тронув, добрались до Грасса – 2 марта. Населенье смотрело на них – с любопытством, но – не более, чем. Они – подкрепились и пошли – через Канны, но по самой непроходимой из всех трасс – по высокогорной тропе в снегу, часто над самой пропастью и льдисто—сердитой. NB шëл по колено в снегу, как и все остальные, а лошадей вели в поводу. Ночью им удалось чудом выйти на хижину – и как она там оказалась? – средь гор и снегов? В избе откликнулась старушенция да пару коров снаружи... NB, сев на лавку и греясь у огня, ос- торожно так и спрашивает – у старушки: Ну, что новенького в Париже? Та же – смотрит на него с большим—пребольшим удивлением, иль, как пишет историк, «NB с таким же успехом мог бы спросить как дела в Китае.» Но NB продолжает: – Вы же, наверно, знаете, как поживает король? – Старушка смотрит на серую его шинель—пыль времëн и сражений и переспрашивает, совершенно искренне—озадаченная: – Король? Вы хотите, наверно, сказать – император? В Париже – правит император NB! Трюк-то в том, что Часы – а чего? – видно, Истории – заводят не полководцы и дипломаты, а – волосатый—бородатый тролль, живущий именно в этой самой горe! И старушка – действительно понятия не имела, что произошло за многие годы: часы-то ведь у истории – совсем другие, чем у NB, начиная с – и кончая, скажем, вот 1815-ым на еë циферблате—календарe. И когда NB – после этого – повернулся к своему генералу Друо и (все говорят!) произнëс очень грустно: – Вот, Друо, и зачем тогда бороться за мировую славу? – он, NB, смотрел тогда, ну, прямо—прицельно в это мировое бессмысленно—пустое – O – циферблатa, чьи стрелки присутствуют там – лишь когда мы хотим их – там или сям!.. А NB – просто не может умереть и всë тут, как ни пытается – сам! Он-то ведь император – от императива – как там у Лермонтова, Михаила—Архангела? – Иного Суда!
Последние публикации: 
Эпос (19/09/2010)
Эпос (12/09/2010)
Эпос (02/09/2010)
Эпос (29/08/2010)
Эпос (19/08/2010)
Эпос (05/07/2010)
Эпос (10/06/2010)
Эпос (27/05/2010)
Эпос (16/05/2010)

Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы

Поделись
X
Загрузка