Рейтинг публикаций

Басё избегал лишних слов и оценочных, эмоциональных определений, также как избыточной экспрессии и пафоса. Его стиль: добиться предельного лаконизма, не описывать, а только называть вещи. Показ, а не рассказ. Но показ особенный.

Фильмы Риветта и Девиля ясно показывают, что желание уже гнездится не в теле, что обнажённости недостаточно для рождения эротизма, но выводы у формально схожих фильмов разные.

– О Господи! – кричу я. – Значит, ты решил навсегда оставить нас без костылей?! Да?! Говори, да или нет?! Давай тогда вообще всё раздадим, всё...

Процесс структурирования хаоса может быть описан синергетически, но лишь при условии, что не бывает ни абсолютного хаоса, ни абсолютного порядка. Общественная жизнь сама по себе не имеет ни симметрии, ни асимметрии, и то, и другое привносится действующими субъектами. Реально существующие «углы и заусеницы», они и являются «необходимой случайностью», выступают «заквасками», «факторами кристаллизации», зацепившись за которые обще-ственная жизнь начинает структурироваться, как демокритовы атомы, цепляясь друг за друга своими крючками.
Точки совпадение и разногласия, комплементарность Я-субъектов. Власть и оппозиция. Охлократия, демократия, авторитаризм, самодержавие.

Ах, они \ милые шалуны!

пиши либо о том, что ты знаешь лучше других, либо о том, чего не знает никто.

...В медленной какофонии вечера плавает хруст невесомой дольки - ломтика - яблока...

Мне хотелось бы обратиться к языку, простому, как стекло, не отвлекающему на себя внимание читателя. Он прямо противоположен эстетической программе, изложенной в некогда знаменитой и действительно замечательной работе «Дегуманизация искусства»…

...нежная свирельная голубизна насыщается солнцем, темнеет до нестерпимой – скрипично-альтовой синевы. Красота разрывает сердце и горло, но и это не всё – органная глыба торжествующего индиго по правому борту доводит до катарсиса, и ты плачешь счастливыми слезами над нелепостями несправедливых обид, над своим дурацким замужеством, от которого, наконец-то, окончательно освободилась, над тем, что возлюбленный не имеет понятия, что поселился в моём сердце, и разгуливает по Москве с другой женщиной... над беличьим колесом этой жизни, которое, как в сказке, упёрлось в эту светящуюся глыбу, и теперь колдовство какого-то злого волшебника больше не имеет власти надо мной.

...Он все мечтал о том дне, когда на пороге его кельи вдруг появится священник, с запечатанным конвертом и связкой плесневелых пуповин. И как он перекрестит его этими пуповинами – святого Василия, святого Николая, – и сам приложится к ним белыми губами, чтобы затем сообщить, что Ромо выбрали быть Словом Его.

Существует ли звериная идея, отличная и от русской идеи, и от идей, в основе которых лежат так называемые общечеловеческие ценности?

Всякий аристократический ум и вкус, желая высказаться, выбирает себе своих слушателей, выбирая этих (и именно этих), он в то же время ограждает себя от других.