Рейтинг публикаций

В молодости, говорит второй, меня лишь изредка настигали фрагменты ослепительных впечатлений, но после шестидесяти, в своем запоздалом акме, чувствую внутри себя щадящее постоянство ровного сияния, в котором бабочка полоснула мужской висок и желтую лунку солярного хлеба в кунжутных и маковых зернах на столе.

Скворечник – это кличка Антона. Дело в том, что в детстве ему на голову падал скворечник. Обыкновенный, деревянный. Торчал на высокой жердине в дальнем углу на границе с соседним участком. И вздумалось мальчугану переместить его поближе к своим яблоням, чтобы ели скворцы только своих вредителей.

А когда уезжал он, всякий раз плакала душа, и образ любимый в ней исчезал, и в обратную сторону уже он отправлялся, и дорога казалась быстрей ему, мелькали деревья, и глухота наступала, и не было больше птицы в его голове, и не проницали его звуки и забывался он сном.

Будь оно неладно, это оружие, жизнь бы нормальную наладить

В своём сообщении на III съезде по экспериментальной педагогике, проходившем в 1916 году в Петрограде, физиолог И.П. Павлов говорил о рефлексе цели, имеющемся у человека, и отмечал, что яркое выражение этот рефлекс получил у западноевропейца, у англосакса, но не у русского.

Я имею в виду не лужайку, диван, туалет и прочее в этом роде. Думается мне, что нет. Тогда что он может сказать о стихе? Ничего. Или всё, что угодно. Но это будет собственное самостоятельное произведение критика, к поэту и его стиху отношения не имеющее никакого.

Перед семинаром прозы в Новосибирске этой осенью, в сентябре, читаем рукописи с Александром Строгановым. Он аккуратно раскладывает их по папкам — в каждой по автору. У меня же — хаос. Я спрашиваю:
— Кто лучше всех?
Строганов, не задумываясь, называет имя, которое мне что-то напоминает, но я пока не понимаю — что или кого?
— Ковалевич… Вячеслав… Слава… Два текста. Рассказ и повесть, которую он почему-то называет «сценарий».
— На что похоже?
— На игру.

Жизнь не сводится ни к чему.
Белый домик на черном песке, как чистейший олимп иллюзий.

...быть-может-трактаты пишут, стратегии развивают в фиг-знает-романах, на сценах ставят что-ж-тут-поделаешь-драмы, и разбегаются, как тараканы на кухне ночью при включенном свете, именуя побег свой тараканий гордо – садом расходящихся троп...

Мир – это тьма. Она затягивает тебя внутрь, стараясь растворить в себе, уничтожить и только создав, ты вырываешься из её цепких лап и становишься собой. И только прожив чужую жизнь, ты становишься реальным, только став кем-то другим – обретаешь себя. Кем-то другим: убитой старухой; валяющимся на мостовой геем; бездетным бизнесменом, задыхающимся от астмы; промокшим от дождя алкоголиком; или писателем, сводящем счёты с жизнью.

...понятно, почему ржут лошади: от сухого сарказма над учёными, которые изящную прямую линию, коя означает конец процесса, определили как хаос, а дичайшую пилообразную амплитуду начала процесса назвали порядком.