Проза

Глебушка. Ну вы ваших сиамских близнецов и вышколили, Роман Андреевич! Какие манеры, какой прононс! Чувствуется британская школа! Лёлек даже на целый дюйм подрос. Да и Болек восхитителен. На скрипке играть еще не начал? Английский, я смотрю, он уже в совершенстве знает. Пора его на Бейкер-стрит переводить.

Роман Андреевич. Нет, не играет. Но со временем не исключаю.

Каролина Карловна. Морфлот, Роман Андреевич!

Роман Андреевич. Он самый. (Жадно осушает кисель из гжель-кружки и поднимается из-за стола.) Итак! Балтика! Вы только представьте себе на мгновение. Чайки! Кряквы! Лысухи! Дуновение ветра. Соленый вкус на губах. Изморось. Море большое, рыбы много!

Глебушка. Аж мороз по шкуре! Прям так и вижу — закаленный морской волк. Борода. Трубка. Рельефные бицепсы под тельняшкой. Вылитый Хэм. А изморось, конечно, добила.

Настенька. Глебушка, не перебивай! Дай Романа Андреевича послушать!

Роман Андреевич (садится). Сбился я что-то...

Глебушка (напоминает). Лысухи, кряквы. Матросский бушлат, бескозырка и лента в зубы. Я в восхищении от ваших образов. Вы мне даже Мишу чем-то напомнили. По темпераменту.

Михаил (Глебушке). Еще раз вякнешь, урою!.. Давай, Ромыч! Русский без водки, что моряк без лодки! (Выпивает виски «в одно лицо».)

Роман Андреевич. Ну так вот. Птицы реют, ветер дует, рыба плещется... (Пауза.) А какие гагары там!

Глебушка. Гоголя на вас нет. Прошу прощения, конечно, Роман Андреевич, у вас в школе по сочинению какая оценка была?

Михаил (Глебушке). Я тебе что сказал, на?! Ща вилкой по губам получишь!

Роман Андреевич. Крепкая тройка у меня была, Глеб Вадимович. Но — крепкая! В бизнесе, кстати, литература не нужна.

Глебушка. Это да. Согласен. Сегодня оценки в школе вообще не компромат. Компромат — ворованные диссертации. Продолжайте.

Роман Андреевич. Так вот, а мы на корабле!

Лизон. На каком?

Глебушка. «Балтика-семёрка»^[1].

Михаил. Ма, я заеду ему в ухо? Можно?

Каролина Карловна. Глеб, в самом деле, дай послушать, сколько ты болтать можешь?

Глебушка (вяло машет рукой). Ладно уж, слушайте вашу сагу о море. Без буревестников и альбатросов.

Роман Андреевич (подтягивает к себе тарелку с запеченной картошкой). Судно наше, Лизонька, называлось скромно, по-домашнему — «Варяжек».

Глебушка. Вальяжек? Это эсминец или дредноут?

Каролина Карловна. Глеб!

Глебушка. Не перебиваю. Просто переспросил.

Лизон. Тебе же сказали. «Варяг». Только маленький.

Роман Андреевич. Да, небольшой. Под ним сельдь, треска, камбала. Сёмужка мигрирует. Шпроты бултыхаются.

Глебушка. В масле?

Роман Андреевич. А?

Глебушка. Вот тут юродствовал, извините. У матросов нет вопросов.

Роман Андреевич. Ну вот. Внизу, значит, рыбные косяки без толку шныряют, а я наверху картошку чищу.

Лизон. Вы и картошка?!

Настенька. А что тут удивительного?

Лизон. Просто в голове как-то не укладывается.

Настенька. Ну Роман Андреевич не всегда же таким был, правда?

Роман Андреевич. Естественно, Настенька. А что такое на морфлоте чистить картошку? Подушечки пальцев — в кровь. А ведра стоят. Ты чистишь, а ведер, кажется, только больше становится. Ты чистишь, а ведер больше. Чистишь, чистишь, а ведер всё больше и больше. Чистишь, а их всё больше. Ты чистишь-чистишь... (Сбивается.)

Глебушка. Фарватер потеряли? Роман Андреевич, вас плющит или мне кажется? Может, давление подскочило? Ну-ка, скажите быстро — эскалация, экстрадиция, экспроприация.

Роман Андреевич (вздрагивает). Экспро... А?! Ну так вот... И в какой-то момент приходит осознание того, что этот процесс необходимо модернизировать. А как его можно модернизировать? Как повысить капитализацию? (Подхватывает на вилку картошку.)

Лизон. Как?

Роман Андреевич. Очень просто. Не чистить картошку! (Поднимает вилку с наколотой картошкой высоко вверх.)

Глебушка (хлопает себя обеими руками по коленям). Гениально! Низкий поклон вам в ватерлинию!

Роман Андреевич. Конечно, гениально! Ведь ее можно просто варить в мундире, поскольку в кожуре самые питательные элементы. В ней вся соль жизни. Вся философия!

Михаил. Ну а бизнес-то тут в чем?

Глебушка. Да, в чем спекуляция?

Роман Андреевич. Как в чем? Время же высвобождается. То самое время, которого так не хватает любому молодому матросу. (Жадно поглощает картошку.)

Глебушка. Боевому матросу или коку?

Борис. Глеб, надоел, правда. Ну и что с этим временем делать? Письма домой писать?

Роман Андреевич. Да нет. Зачем? Ведь пока варится картошка — мысли разные в голову приходят, проекты рождаются, бизнес-планы строятся. Вы вообще представляете, что такое Балтийский флот? Сколько ежегодно боеприпасов под списание идет? А ведь это же не утилизировать можно, не выбрасывать почем зря, а только по бумагам проводить. И вот стоишь ты на палубе, пока крахмал в кастрюлях доходит, куришь и видишь, как к кораблю шлюпка плывет с европейскими товарищами... А что такое Европа по тем временам? Магнитолы, виски и валюта, между прочим! И вот выплывают из импортного тумана кассетники, солодовый напиток, долларовые знаки...

Глебушка. Не шпроты, значит?

Роман Андреевич. Да какая разница, Глеб Вадимович! Меня, между прочим, после этого на руках весь личный состав носил! Знаете, как это всё на черном рынке шло?

Каролина Карловна. Вы, Роман Андреевич, просто уникальный человек!

Глебушка. То-то вас на Родину тянет. Теорему Фирма доказывать. Небось в Шотландии такой кунштюк с русской смекалкой не прокатит. Да и возраст у вас не призывной. Одного не пойму, кто вас до такой кормушки допустил вообще? Что, старшие товарищи поделиться со своим коком решили?

Роман Андреевич. А язык? А переговоры? На флоте же по тем временам только азбуку Морзе знали. По-английски все через пень-колоду.

Глебушка. Это вас в Пэ-Тэ-У языку научили? Или пока шоферили?

Роман Андреевич. Сам, Глеб Вадимович, изучал, сам! В школе английский так себе преподавали. На уровне «I am a boy. I am a pioneer boy. I live in Moscow». Но самоучители достать можно было. Цена-то смешная была — несколько чешских стёрок и «биговская» ручка.

Борис (подобострастно). Да! Самоучители всегда пригодиться могут!

Настенька. Я прошу прощения, Роман Андреевич, что вторгаюсь в ваш профессиональный разговор. А где вы тогда стёрки такие брали? Ну, чешские...

Роман Андреевич. Как где? На жвачки менял. Польские.

Глебушка. Роман Андреевич, вы какого года рождения? Какие стёрки? Какие жвачки? Вы себе лет двадцать скостили.

Михаил. Да, Ромыч, это моя молодость, на.

Роман Андреевич (в замешательстве). Но ведь что-то же я менял? Странно...

Борис. Может, джинсы с пластинками?

Роман Андреевич. Убей Бог, не помню. Так много опций в моей жизни было. Так много суеты... Зажигалки, марки, значки. Тут разве вспомнишь всё? Я ведь поднимался год за годом. Рос. Шелуху, как говорится, отбрасывал, ненужное из памяти вымарывал... Потом вот акции пошли, доли, облигации. Бартер. Мена. Если честно, запутаться можно. Кооперативы, ЗАО, корпорации. В голове от этого кавардак иногда стоит... (Пауза.) Тут ведь как? Деньги же, если вдуматься, — мусор. А в основе всего мена лежит. Вот как раз на ней мир всегда стоял и стоять будет. И суть грамотного бизнеса состоит не в том, как выгодней купить, а как удачней... ну, не знаю, к примеру, угольный завод на нефтяные акции обменять. И ни копейки при этом не потратить. Вот тогда-то спекуляция, как выразился Глеб Вадимович, и становится настоящей инвестицией... Вы вот, наверное, думаете, что мы при капитализме живем? Ничего подобного. У нас как был первобытнообщинный строй, так и остался... Так что — жвачки я, скорее всего, и менял...

Глебушка. Божественно, Роман Андреевич! Я в восторге от вашей манеры изложения. И служить вы толком не служили, и работать не работали, и меняли непонятно что. Крепкий хозяйственник, иными словами... А что наш экзорцист на эти дела греховные скажет?

Отец Сергий. Мена — дело не греховное. А самообразование церковь всегда поддерживала.

Глебушка. У... Ну тогда предлагаю Романа Андреевича в королевский флот определить. Глядишь, Великобритания на суверенные графства сама развалится. И как вам, Роман Андреевич, только всё с рук сходило?

Роман Андреевич. А мне, между прочим, не сошло тогда.

Глебушка. Неужто посидеть пришлось? Что-то я не знаком с этой вехой в вашей биографии.

Роман Андреевич. Да нет. На берег списали.

Глебушка. Морская болезнь?

Роман Андреевич. Что-то в этом роде.

Глебушка. Чистый Хэллоуин получается. Старик Данте со своими кружками по интересам отдыхает. И вместо морского десанта у нас коки балтийские, и боеголовки мы на кассетники меняем. И на вопросы отвечаем всегда четко и без запинки: «да-нет». (Пауза. Задумчиво.) Вот интересно: «Тюльпан», «Буратино», «Катюша», «Подкидыш», «Палтус»^[2]. Система распознавания «Свой-чужой». Теперь вот «Вальяжек». Мы их, наверное, специально так называем, чтоб никто не догадался... Знаете, я картошечки, пожалуй, поем. В ней, я так понял, вся правда жизни. Вдруг бизнес-план какой родится. Скажем, как аглицкой королеве шотландскую юбку подарить и носить ее заставить... (Сидит. Жует.) Кстати, Лизон, не глянешь, что там у Трафальгара творится? Утром вроде неспокойно было.

Роман Андреевич. Да, Лизонька, если не сложно. Откройте, пожалуйста, какой-нибудь новостной сайт.

 

 

Лизон. Только я всё читать не буду. Здесь очень много. О! Тут и ролик с музыкой есть. Включать?

Настенька. Конечно!

 

 

Лизон (читает вслух с планшета). «На дружественный слет биатлонистов в Лондон чартерным рейсом прибыла группа вежливых прибалтийских товарищей...» А, это не то. Это про спорт. Вот, наверное. «Великобритания щедро открыла свои границы нелегальным мигрантам без опознавательных знаков. Граждане страны ласково прозвали их «зелеными человечками», поскольку во время намаза парламентарии не могут попасть в Вестминстерский дворец, подступы к которому перекрывают люди, обмотанные зелеными полотнищами...» Тоже ерунда какая-то... А, вот про Трафальгар. «В то нелегкое время, когда в холодные осенние ночи миротворческие силы НАТО вынуждены жечь покрышки, ирландские безработные беззастенчиво поддерживают шотландских коллег домашней выпечкой и горячими напитками «Cocktails Molotoffa». Последний раз площадь расцветала так на торжествах, посвященных двухсотлетию празднования Трафальгарской битвы. Уникальность рецепта состоит в том...» Дальше неинтересно, пошли ингредиенты к коктейлю.

Глебушка. Ну, всё понятно. Кто не скачет, тот в портках!

Борис. Слава Шотландии!

Все. Шотландцам слава!

Глебушка. Чую, первый указ, который они введут, будет об «антигосударственном левостороннем движении». Наверняка еще организация по беспределу и сепаратизму свое веское слово скажет.

Роман Андреевич (протяжно). М-да... Их разогнали, а они всё равно вернулись... В Москву, конечно, надо. Всё-таки в эР-эФ такого нет.

Глебушка. Мне сейчас муха в слуховой аппарат не залетела? А, Роман Андреевич?

Михаил. Да рассосется, Ромыч. Не дрейфь, вялые они. Пошумят, волынками помашут и расползутся. Тем более мы им левак часто гоним. Через раз всё стреляет, на.

Борис. Ну это вряд ли, Миша. Шотландцы народ свободолюбивый. Их просто так не возьмешь!

Михаил. Да ну, Боряйла. Мутота это всё. Они сотни лет этой фигней маются. Лишь бы поорать. Пошумят, потом юбки напялят и опять в дуду.

Глебушка. Ага, Мишань, рассосется, как же. Как бы они королеву при таком раскладе не ухлопали.

Отец Сергий (впечатывает мощную лапу в стол). По делам ее греховным кара! За принцессу ответ держать будет!

Настенька. Жаль, конечно, если старушку убьют.

Каролина Карловна. Это невозможно! Она — королева!

Глебушка. Из воска, что ли? Как в музее мадам Тюссо? А с возрастом еще и не портится? Тебе бы так, Карловна, да?

Каролина Карловна. Я сказала, хватит! И вообще, что это мы то о бизнесе, то о политике.

Лизон. Точно, сколько можно! Роман Андреевич, вы же нам про Хэллоуин обещали рассказать. (Показывает на тыкву в середине стола.) Есть какие-нибудь традиции?

Роман Андреевич. Масса. Если Глеб Вадимович отвлекать не будет, с удовольствием расскажу. Эх, знали бы вы, как я по вам соскучился! По разговору этому...

Глебушка. Бессвязному... Сейчас сага о тыкве будет. Постмодернистскую балладу о чапаевской картошке мы уже выслушали.

Каролина Карловна. А кому не нравится, тот может выйти!

Лизон. О тыкве! О тыкве, Роман Андреевич, расскажите!

Роман Андреевич. С удовольствием. Слушайте. Что мы, собственно, об этом празднике знаем? Ничего. А между тем у него есть своя история и многовековые традиции...

 

 

Леон. Пробки, sir! Finish.

 

 

Бенедикт. Sorry, починим! Don't worry. (Уходят.)

Лизон. Блин! Круто! Как по заказу!

Роман Андреевич. Так вот, о традициях Хэллоуина.

Глебушка. Шёпота, Роман Андреевич, больше дайте. Так страшнее будет.

Роман Андреевич. Давным-давно, еще в дохристианские времена, — извини, конечно, Серёжа, — время делилось только на лето и зиму. А земли Ирландии, Северной Франции и Англии населяли воинственные кельты-язычники. И вот переход одного сезона в другой как раз и приходился в ночь с 31 октября на 1 ноября. Тогда в свои права вступала русская матушка-зима...

Лизон. Русская? В Ирландии?

Глебушка. Снова давление?

Роман Андреевич. Виноват, оговорился. Ирландская зима-матушка.

Михаил. Как-то не звучит, Ромыч.

Каролина Карловна. Кончайте уже перебивать! Рассказывайте, Роман Андреевич.

Роман Андреевич. Ну вот. А еще в эту ночь открывалась граница между мирами мертвых и живых. Называлась она... Как же она называлась... Вспомнил! Самайн! Тогда кельты наряжались в шкуры зверей, надевали рога и головы убитых животных и таким образом отпугивали демонов. Ну что еще. Приносили в жертву скот. Выходили на улицу и собирались вокруг костров. А вот в домах наоборот — очаг гасили. У меня, собственно, всё. (С невозмутимым видом жует.)

 

 

Настенька. Как похоже. Камин, баран. И света нет.

Глебушка. А откуда инфа такая исчерпывающая? А, Роман Андреевич? Как вам так лихо удалось несколько тысячелетий в пару фраз уместить?

Роман Андреевич. Ну... это... Так Интернет... я погуглил...

Глебушка. Роман Андреевич, вы ли это? Погуглили? Сами? В поисковике? Может, вы еще и на Facebook-e зарегистрированы — в этом храме самовыражения? (Смеется.) Ладно, давайте я расскажу, раз у нас Роман Андреевич информацией из Интернета толком пользоваться не умеет. На самом деле с этим праздником всё гораздо сложнее. И, в отличие от некоторых, я еще помню, что такое бумажная книга. Дело было так. Духов, как известно, надо прикармливать. Поэтому вся жратва выставлялась на улице. И костры, у которых собирались кельты, разжигали не какие-нибудь «юбочники», а самые настоящие жрецы. Не попы, Сергунь, заметь, а друиды! А вот язычки пламени от этих священных костров уже разносились по домам, и от них зажигался огонь. Всё тогда между людьми и природой по чесноку было. Природа, а потом человек. А не так, как сейчас. Человек, а потом всё остальное.

Отец Сергий. Бог — есть мера всего сущего, а не человек с природой!

Глебушка. Вот такая фантомная вера и привела к тому, что мы сегодня имеем, Сергунь. Экзорциста, справляющего Хэллоуин.

Отец Сергий. Я за компанию приехал! Случайность с праздником вышла!

Глебушка. Для Бога случайностей нет, тебе ли не знать. И для кельтов, кстати говоря, тоже случайностей не было... Но ближе к делу... В первом веке нашей эры пришли римляне и подмяли кельтов под себя. А поскольку новая метла по-новому метет, то и праздники пришлось упразднить. Только вот незадача. Упразднить можно всё, что угодно. Но вот как заставить повиноваться? Втихаря всё языческое действо, конечно же, праздновалось, пока что? Правильно, пока не тупанул один из христианских пап. И не перенес празднование Дня всех святых с мая на ноябрь. Итог. Незаметно для себя христиане начали отмечать языческий праздник, о котором язычники, кстати говоря, никогда и не забывали. Кто еще кого победил, неизвестно.

Настенька. Так, может, в этом как раз хитрость была? Чтобы всех заставить христианские праздники справлять.

Глебушка. Может быть, Настурция. Очень даже может быть. Вопрос в другом. Так чьи же праздники мы все справляем?

Отец Сергий. Ересь не неси!

Глебушка. А ты, Сергунь, тоже погуглить можешь. Глядишь, любопытная информация на рясу вывалится. Отсюда что? Совершенно верно. В конце октября — начале ноября христиане всего мира рядятся в ведьмаков. Гадают, пугают, приносят жертвы. Я, пожалуй, баранинки пожую. (Пауза.) А хотите я еще про православное Рождество с Колядой расскажу?

Отец Сергий. Босяцкие разговоры ведешь! Нечестивые!

Глебушка. Не хотите, значит. Понятно.

Борис. Где ты это всё вычитал, Глеб?

Глебушка. Там, где ничего не спрячешь. В Интернете, Боряйла. Ну и книжки кое-какие любопытные на эту тему почитал. Бумажные еще. Помнишь, были такие?

Лизон. Ну а с тыквой-то что?

Глебушка. О, тут вообще всё просто. (Рассказывает зловеще.) Много веков назад на диких ирландских землях, в то светлое время, когда их еще не облюбовали разные российские деятели, жил-поживал некто Джек. (Ловит на себе неодобрительный взгляд олигарха.) Не вас, Роман Андреевич, имею в виду. Вы у нас истинный шотландец, а не ирландец какой-нибудь завалящий. Так вот, Джек этот, по легенде, вроде как кузнецом был. И был он таким скупердяистым и хитрющим, что смог обмануть даже Дьявола и получить от него обещание, что тот никогда не покусится на его душу. Но хитрован наш умудрился обмануть даже самого себя. В итоге после смерти он не смог попасть ни в ад, ни в рай. Поскольку, с одной стороны, Дьявол пообещал ему своего рода депутатскую неприкосновенность, а с другой — с апостолами Джеку договориться не удалось, ибо грешен и алчен наш кузнец был до безобразия. А у тех с коррупционной системой было жестко — но таких больших денег у Джека не было. Ну и, словом, отправили его обратно на землю — бомжевать и бродяжничать по странам и весям, до самого, стало быть, Судного дня. (Многозначительно смотрит на олигарха.) Вот как с Романом Андреевичем, свет очей нашим, произошло. И единственное, что у Джека осталось — это кусочек угля, который он от ирландских бурь поместил в тыкву. Ну и стал побираться, освещая себе этим угольком путь. Заметьте, не ярким всполохом от угольных шахт, а простым таким древесным угольком... Ну а огонек в этой тыкве символизирует не что иное, как неприкаянность грешных душ. Сама же тыква называется — светильником Джека. Вот теперь всё.

 

 

Роман Андреевич. Плохой миф. Злой.

Глебушка. А не надо было воровать и жульничать. Ибо, как известно, каждый кузнец своего счастья. Кстати, никакую библейскую историю не напоминает, а, Сергунь? Про жида вечного?.. Возникает другой вопрос. Так чьи же мы истории друг другу на разный лад пересказываем?.. И что до мифов, то этот праздник — яркий образчик того, что вся наша жизнь — сплошной миф и абсурд. Только человек может смешать всё в одном корыте. И поминовение усопших, и вакханалии с тыквами. А лет десять тому назад еще и ЮНЕСКО отметилась. Включила Хэллоуин в список культурного наследия человечества. Клёво, да? Так что с праздничком вас, ведьмаки от христианства!

Роман Андреевич. Знаете что, Глеб Вадимович...

Глебушка. Это что, Роман Андреевич. Говорят, Джек нередко в дома захаживает. И не стоит на меня, как олигарх на народ, смотреть. Сами виноваты, что у вас всё юбкой закончилось.

Михаил. Мать, можно я ему зоб вырву?!

Лизон. В самом деле, хватит, Глебушка, пузыриться! Давайте отмечать. Роман Андреевич, у вас есть музыка?

Роман Андреевич. Конечно, Лизонька.

Борис (шмыгая носом). Точно! Давайте праздновать!

Глебушка. Не напраздновался еще, мучных дел мастер?

Борис. Ма! Скажи ему!

Каролина Карловна. Глеб! Тан-це-вать!

Настенька. Да! Да! Танцевать!

 

 

Роман Андреевич (показывая на размытые слайды, появляющиеся на экране). А вот это, Каролина Карловна, жизнь в формате 3D. Слайд-шоу, так сказать... Здесь мы с вашим Вадиком, царство ему небесное, в 90-х. Так, ну это чьи-то похороны. Боец какой-то. Это неинтересно. Это тоже скучно. Братские холмы, погосты замкадья. Там сейчас, насколько мне известно, коттеджные поселки. Очень престижные, надо сказать... А! Вот! Это мы уже на серьезной панихиде. Тут Вадик очень красиво сказал. Я даже прослезился. Так. Вот кресты пошли. Прекрасная коллекция, правда?

Каролина Карловна (поправляя очки). Замечательная. И венки — удивительные. Боже, Роман Андреевич, какие ленты роскошные! Хоть в волосы вплетай. Сразу видно — от всей души дарили!

Роман Андреевич. Это что! А посмотрите, какой великолепный памятник! Масштаб 7 к 1. Мы его, кстати, вместе с Вадиком спонсировали. Один автомобиль чего стоил. Не машина, а комплекс «Тополь». И внешне, и по цене. А видите, какая цепочка на шее? А брелок? Роскошные, да?

Каролина Карловна (вертит головой из стороны в сторону). Просто прелесть. Неужели... Шэ... Шэ... Шемякин?

Роман Андреевич. Ну что вы, Каролина Карловна, сам Зураб Константинович ваял... Не будем же мы с Вадиком по всяким диссидентским мелочам размениваться. Уродцев ведь и на Болотной хватает. А тут имперский размах необходим.

Каролина Карловна. Имперский? На кладбище?

Роман Андреевич. Почему нет? Как при жизни, так и после нее. А этот крест, насколько помню, вообще из цельного массива дерева. Отличная работа. Из африканского венге, если мне память не изменяет. Я недавно каталог листал: так вот, сейчас такую мебель в гостиную модно ставить. Очень хорошо смотрится. Стильно. (Листает слайды.) Так, ну это чьи-то сороковины с паленым коньяком. Тут я, честно говоря, мало что помню. Это снова чье-то отпевание. Забыл. (Звонко щелкает пальцами.) Вспомнил! Это же как раз того самого коньячного магната отпевание.

Каролина Карловна. Любопытно, очень любопытно. Какой вы, Роман Андреевич, жизнелюбивый человек, оказывается. И ленты, конечно, просто изумительные.

Роман Андреевич. Это что, я вот всё московскую природу вспоминаю, Каролина Карловна. Ностальгирую, можно сказать. Я же на кладбищах чаще, чем в кинотеатрах бывал, м-да... (Пауза.) Эх, если бы вы знали, какая на Новодевичьем благодать летом! А в Троекуровском филиале! А на Ваганьковском! Воздух! Зелень! Птицы поют! Вы, кстати, когда там последний раз были? Расскажите, что там новенького.

Каролина Карловна. Боже упаси, Роман Андреевич. Никогда я там не была. Мои родители вообще под Тулой похоронены. А Вадика мы кремировали. Вы забыли, что ли? В колумбарий он, сволочь такая, видите ли, не захотел. Он же мизантроп, в смысле — интроверт... А там народу якобы очень много — пришлось урну дома держать.

Роман Андреевич. Точно, совсем из головы вылетело. Он и правда от людей еще при жизни уставал. Со многими приходилось расставаться. Царство ему небесное...

Каролина Карловна. Вот тут, честно говоря, сомневаюсь.

Роман Андреевич. Ну, тогда им — царство. Долгих лет им на том свете... Ладно, не будем о грустном, Каролина Карловна... Так вот... Вы многое пропустили, скажу я вам, очень многое... Обязательно сходите на какой-нибудь имперский погост в Москве, который еще таунхаусами не застроен. Это же история всей страны. Можно даже книги не читать. Всё там, всё на кладбищах. Эпохи, формации, надстройки. Одна шестая часть суши на десятках гектаров уместилась. Просто поразительно! Как говорится, от голубой крови и белой кости до... (Сбивается.)

Каролина Карловна. До кого?

Роман Андреевич (в замешательстве). До... Я разве сказал «до»?.. Впрочем, неважно... Зато какие там имена, Каролина Карловна, чудные! Какой истеблишмент! Какие трепетные лица! Вы только послушайте! Лев Измайлович, Нурумбек Хызырович, Шараф Ухматович. Золото, газ, нефтянка! А сколько аппаратчиков из 90-х! Иван Сиплый, Чалый Константин. Идешь — любуешься! Душа поет! Это вам не лондонский Хайгейт какой-нибудь или, не дай Бог, Бруквуд^[3].

Каролина Карловна. Там что, Роман Андреевич, знаменитостей нет?

Роман Андреевич. Селебрити? Конечно, есть. Ими всё кладбище усеяно. Но, понимаете, в слякоти и тумане. И диссидентов много. А у нас... (Пауза.) Извините, у вас уже. (Поднимает палец вверх.) При-ро-да! Дух имперский! Чёрт побери, как же в Москву хочется!

Каролина Карловна. Роман Андреевич, а скажите, вот те ленты... Вы не помните, где их брали?

Роман Андреевич. А зачем вам, если не секрет?

Каролина Карловна (смущенно). Я кому-нибудь по случаю презентую.

Роман Андреевич (доверительно кладет ей руку на колено). А, ну это без проблем. Я вам контакты одного специалиста дам. Берет, правда, дорого, но ленты будут наилучшие.

Каролина Карловна. Огромное вам спасибо! Если честно, мне на всякий случай. Просто иногда не знаешь, что человеку подарить.

Роман Андреевич. Охотно вас понимаю. Особенно когда всё уже есть.

Каролина Карловна. Да. Только ленты и остаются... А это, простите... Ну-ка, Роман Андреевич, верните, пожалуйста, картинку назад... (Протягивает когтистый палец в сторону экрана.) Это, извините, что за шалавы?

Роман Андреевич (быстро сворачивает слайд-шоу, выключает проектор и снимает 3D-очки). А это мы в бане. Обслуживающий персонал. Ерунда какая-то. Случайно в кадр попали.

Каролина Карловна. На колени Вадику тоже случайно?..

 

 

Джек (скрежещущим голосом). Трик энд Трак. Трик энд Трак...

 

---