Слово о походе Игоревом, Игоря, сына Святослава, внука Олегова
Андрей Голов (12/12/2025)
Первая публикация "Слова о полку Игореве" в переводе Андрея Голова
ко дню его именин 13 декабря в честь Апостола Андрея Первозванного.
Илл. Владимира Фаворского к "Слову о полку Игореве".
А не пора ль нам, братия,
Начать словами старыми
Горестные повести
О походе Игоря
Игоря Святославича?
И да начнётся песня та
По былям сего времени
Не замыслу Боянову
Боян-то Вещий, братия,
Коль песнь кому сложить хотел,
То мчался белкой по древу,
И серым волком по земле,
Сизым орлом в подоблачьи.
Воспоминал он, говорят,
Седых времён усобицы,
Пускал он 10 соколов
На стаю лебединую.
Какую лебедь соколы
Настигнут – та и первою
Песнь запевала славную:
Песнь Ярославу Старому
И песнь Мстиславу Храброму,
Редедю поразившему
Пред ратями касожскими,
А там и песню Красному
Роману Святославичу.
Боян же Вещий, братие,
Не десять соколов пускал
На стаю лебединую,
Но свои он вещие персты
На живые струны возлагал –
И живые струны сами
Князьям славу рокотали.
Начнем же, братья, повесть ту
От старого Владимира
До нынешнего Игоря,
Что, ум напрягши храбростью,
Изострив сердце мужеством,
Исполнясь духа ратного,
Навел полки-то храбрые
На землю Половецкую
За землю Русскую.
Тогда отважный Игорь-князь
Взглянул на солнце светлое
И видит: его воины
Тьмой от него закрыты все…
И князь такую речь держал
К своей дружине: «Братья!
Уж лучше быть убитыми,
Чем быти полоненными,
А и воссядем, братья,
Мы на борзых коней своих,
Поищем Дону синего!»
И запало в ум князю желание
Из Великого Дона испить
И знаменье ему заслонило.
И сказал тут князь:
«Хочу ныне я
Приломить копьё
На краю поля
Половецкого
С вами, русичи!
Хочу я либо голову сложить,
Либо шлемом из Дона испить.»
О Боян, соловей века старого!
Если б ты эти рати воспел!
Поскакав, соловей, древом мысленным,
И летая умом по подоблачью.
Славу нашего века свивая,
И тропою Трояновой рыская
Через поля и на горы.
Так бы пелась песня Игорю,
Внуку храброму Олегову:
«Не буря гонит соколов
Через поля широкие –
То галичские воины
Спешат к Дону Великому.»
Или бы так еще спел ты:
Вещий Боян, внук Велесов,
«Кони ржут за Сулою –
Звенит слава во Киеве.
Трубы трубят в Новеграде,
Стоят стяги в Путивле.»
Игорь ждет брата милого Всеволода.
И сказал ему тут буй тур Всеволод:
«Один брат милый,
Один свет светлый –
Ты – Игорь!
Оба мы ведь с тобой Святославичи!
Седлай, брат, своих борзых коней!
А мои уж готовы, осёдланы
Впереди возле Курска нас ждут.
А мои куряне –
Воины исправные:
Под трубами повиты,
Под шлемами взлелеяны
С конца копья вскормлены.
Пути им ведомы,
Овраги знаемы,
Луки их натянуты,
Колчаны отворены,
Сабли поизострены,
Сами скачут во поле,
Словно волки серые,
Себе чести ищучи,
А князю – славы!»
Тогда вступил князь Игорь
Во стремя золотое
И поехал по чистому полю.
Солнце тьмой ему путь заступает.
Ночь, грозой на него застонав,
Водных птиц разбудила;
Свист звериный поднялся.
Кличет Див на вершине древесной
И велит покориться
Всей земле-то незнаемой
И Поморью, и Волге,
И По-Сулью и Сурожу
И Корсуню – а там и тебе,
Идол Тмутороканский!
А половцы дорогами неторными
Побежали к Великому Дону
И кричат их телеги в полуночи,
Словно лебеди распуганные.
Игорь к Дону ведет своих воинов.
Уже беды его гонят птиц
По дубам. Волки грозы пророчат
По оврагам. Орлы своим клёкотом
Созывают на кости зверей,
И лисицы брешут
На щиты червлёные.
Р Русская земля!
Уже ты за холмом!
Долго меркнет ночь.
Заря запылала.
Мгла поля прикрыла.
Посвист соловьиный замер,
Говор галчий пробудился.
Русичи Великие поля
Красными щитами преградили,
Себе чести ищучи,
А себе – славы.
Раным-рано в пяток потоптали
Половецкие рати поганые
И, рассыпавшись стрелами по полю,
Красных дев половецких помчали
А уж с ними – атласы и злато,
И оксамиты дорогие.
А попонами и епанчами
И иным половецким узорочьем
С кожухами мосты мостить начали
По болотам и грязным местам.
Червлёный стяг и белая хоругвь,
Червлён бунчук, оружие серебряное –
Лихому Святославичу!
Дремлет в диком поле Половецком
Храброе Олегово гнездо:
Далече залетело!
А не было оно
На зло порождено
Ни соколу, ни кречету
Ни тебе, черный ворон,
Половчанин поганый.
Гзак бежит серым волком,
Кончак след ему правит
К Дону Великому.
На другой день раным-рано
Кровавые зори
Рассвет возвещают
Тучи черные с моря идут
И четыре прикрыть хотят солнца,
И трепещут в них синие молнии
Быть грому великому,
Идти дождю стрелами
С Дона Великого!
Тут и копьям приломиться,
Тут и саблям постучаться
О шеломы половецкие
На реке на Каяле
Возле Дона Великого
О Русская земля!
Уж ты не за холмом!..
Это ветры, Стрибоговы внуки
Веют с моря калёными стрелами
На полки на отважные Игоревы.
Реки мутно текут. Земля стонет.
Прах летучий поля прикрывает.
Стяги говорят:
Половцы идут
И от Дона
И от моря
И со всех сторон.
Обступили они рати русские.
Дети бесовы кликом поля
Перегородили
А лихие русичи
Перегородили
Красными щитами.
Яр тур Всеволод! Стоишь ты в битве,
Стрелами по воинам ты прыщешь
И о шлемы гремишь
Ты мечами булатными
И куда ты, Ярый Тур, поскачешь,
Шлемом золотым своим посвечивая,
Там ложатся поганые
Половецкие головы
Саблями калёными посечены
Шеломы Аварские
Тобой, яр тур Всеволод!
Что там раны, братья дорогие!
Для того, кто честь забыл и жизнь
И престол отцовский золотой
Города Чернигова
И своей возлюбленной
И прекрасной Глебовны
Ласку и любовь?!
Были века Трояновы,
Минули лета Ярославовы.
Были рати Олеговы,
Олега Святославича.
Тот Олег-то крамолу мечом ковал,
А и стрелы по землям рассеивал.
Он вступает в Золотое стремя
В славном городе Тмуторокане –
А уж звон этот слышит и давний
Ярослав-то Великий, сын Всеволодов.
А Владимир во всякое утро
Во Чернигове уши закладывает.
А Бориса Вячеславича
Слава злая на суд привела –
Молодого и храброго князя
И ему зелен саван постлала
За обиду Олегову в Канине.
Святополк всё от той же Каялы
Повёз скорбно отца твоего
Между угорскими иноходцами
К святой Софии в Киеве.
Тогда ведь при Олеге Гориславиче
И засевалась, и росла усобицами,
И гибла земля
Даждьбожьего внука,
И в лютых княжеских крамолах
Век сокращался человеческий.
По земле тогда по русской
Редко пахари покрикивали,
Часто вороны пограивали,
Трупы меж собой деля.
А и галки по-своему речь вели,
На поживу лететь собираючись.
То было в те рати
И с теми полками
А этакой рати не слыхано:
С зарания до вечера
И с вечера и до света
Летят стрелы калёные,
Гремят сабли о шлемы,
Трещат копья булатные
В диком поле незнаемом
Средь земли Половецкой.
Земля чёрная
Под копытами
Костьми бы засеяна
А кровью полита:
Бедою взошли они
По Русской земле!
Что мне шумит,
Что мне звенит
Так рано перед зорями?
То Игорь заворачивает
Свои полки, жалеючи
Брата милого Всеволода.
День бились и другой еще,
На третий день к полуднию
Упали стяги Игоревы!..
И тут-то братья разлучились
На берегу Каялы быстрой.
Тут не достало вина-то кровавого,
Тут пир закончили храбрые русичи:
Сватов-то напоили,
И сами полегли
За землю Русскую.
Трава поникла в жалости,
А деревья с печалью
До земли наклонились.
Уж тут настала, братия,
Година невесёлая.
Уже пустыня дикая
Сломила силу русскую.
И восстала обида
В силах внука Даждьбожьего:
Девой на землю Троянову вступила
Лебедиными крылами расплескала
И у Дона-то на синем море плещучи
Прочь прогнала времена обильные.
И походы тут княжие
На поганых окончились
Недаром же брат брату рек:
«И то – моё, и то – моё!..»
И начали про малое
Князья «Большое!» молвити
И сами на себя кровать крамолу.
А и стали тут поганые
Да со всех сторон с победами
Приходить на землю русскую.
О, далече же, птиц избивая,
Залетел храбрый сокол-то – к морю!
А Игорева храброго
Полка не воскресить!..
За ними кликнули Карна и Жля
И по Русской земле поскакали,
Пламя в огненном роге метая,
И восплакались русские жёны,
Причитая: «Уж нам милых лад своих
Ни мыслию примыслить,
Ни думаю придумать,
И ни очами оглядеть.
А серебра и золота
И не видать ни малости!..»
И восстонал тут, братия
Киев – скорбью, Чернигов – напастями
И по Русской земле
Разлилася тоска,
И печаль потекла
Среди русской земли…
А князья-то ведь русские сами
На себя и крамолу ковали,
А поганые сами с победами
Набегали на Русскую землю,
Брали дань: по беле от двора.
То ведь храбрые два Святославича,
Братья гордые – Игорь и Всеволод –
Пробудили вражду,
Что смирил их отец. –
Святослав Великий грозный Киевский
Неотступной своею грозою
И своими полками могучими,
И своими мечами булатными.
Он вступил в Половецкую землю,
Притоптал он холмы и овраги,
Возмутил он озёра и реки,
Иссушил он ручьи и болота.
В Лукоморье Кобяка поганого
Из великих железных полков половецких
Вырвал прочь, словно вихрем могучим.
Да и пал тут Кобяк в граде Киеве.
В Святославовой гриднице.
Тут и греки, и морава
Немцы и венециане,
Поют славу Святославу,
Кают Игоря лихого,
Утопившего русскую славу,
Да на дне половецкой Каялы
Да и в той ли реке половецкой
Понасыпавшего злата русского.
И уж тут Игорь князь пересел
Из седла золотого – в невольничье.
Приуныли у градов забрала,
А веселье – поникло.
А и Святослав
Смутный видел сон
На горах во Киеве.
«Нынче ночью, - сказал он, -
Одевали меня вы
Чёрным пологом – саваном
На кровати на тисовой
И вино вы мне черпали
С горем смешано, синее.
И пустыми колчанами
Иноземцев поганых
Крупный жемчуг отборный
Вы на грудь мою сыпали
И меня омывали.
А и кровля уже без князька
В златоверхом моем княжьем тереме
Всю ночь с вечера серые вороны
На лугу возле Плесеньска граяли
Побывали в дебри во Киевской
И потом понеслись к морю синему…»
И сказали тут князю бояре:
«Горе, княже, твой ум полонило.
То – слетели два храбрые сокола
С золотого престола отцовского:
Поискать града Тмутороканя
Иль испити шеломом из Дону.
Но подрублены крылья у соколов
Уж кривыми погаными саблями,
А и сами-то храбрые соколы
Уж опутаны в путы железные…»
В третий день темнота наступила:
Оба светлые солнца померкли,
Два багряных столпа тут погасли.
Молодые же месяцы оба –
Святослав и Олег – с ними вместе
Черной тьмой заволоклись
Да и в море погрузились
Хинам дерзость придавши великую.
А на той на реке на Каяле
Тьма кромешная свет уж прикрыла
И простёрлись по русской земле,
Как гнездо леопардово, половцы
А уже и упала хула на хвалу,
А уже и осилила волю неволя
И на землю уж бросился Див…
Вот уж готские красные девы запели
Там, на береге моря синего.
Русским золотом звеня,
Воспевают время Бусово,
Месть лелеют Шаруканову.
А уж мы-то, дружина, веселья не знаем.
Тогда великий Святослав
Изронил златое слово,
Смешанное со слезами,
И сказал: «О вы, племянники,
Всеволод и Игорь… Рано
Начали делить мечами
Половецкую вы землю.
А себе искати славы…
Но без чести одолели
И без чести и без славы
Кровь поганую пролили.
Ваши храбрые сердца
Выкованы из булата,
В мужестве закалены.
А и что же сотворили вы
Седине моей серебряной?
А уже не вижу власти
Я богатого и сильного
Брата моего, обильного
Воинами – Ярослава
Со боярами Черниговскими,
И с могутами,
И с татранами,
И с шельбирами,
И с топчаками,
И с ревугами,
И с ольберами…
Ведь они без щитов, с засапожником,
Своим кликом полки побеждали,
Славой прадедов гордо звеня.
Вы сказали: «Отважимся сами
И грядущую славу захватим,
А и прежнюю сами поделим…»
Но ведь разве диво, братья,
Старику помолодеть?!
Коль перелиняет сокол –
Высоко он птиц взбивает
И не даст гнезда в обиду.
Но вот зло: князья уж ныне
Мне не в помощь. Обернулись
Годы горем и бедою…
Вот и у Римова кричат
Под саблями под половецкими
А и Владимир-то – под ранами.
Тоска и горе сыну Глебову!..»
Великий княже, Всеволод!
А не мылишь ли ты
Прилететь издалече,
Поблюсти золотой
Свой отцовский престол?!
Ты ведь можешь Волгу
Раскропить всю веслами,
Дон же вычерпать шеломами.
Если был бы ты, княже, во Киеве,
То рабыня б была по ногате,
А невольник бы был по резане,
Ты, княже, можешь ведь и посуху
Живыми стрелами стрелять –
Сынами удалыми Глебовыми.
Ты, буй Рюрик, и ты, князь Давыд!
То не ваши ли шлемы злачёные
По крови вражьих воинов плавали?
То не ваша ль дружина-то храбрая,
Словно туры могучие, рыкает?
Закаленными саблями ранена?
В поле незнаемом?
А и вступите, князья,
Вы в стремена золотые
За обиды-то нашего времени,
За землю Русскую,
За раны Игоревы,
Лихого Святославича!
Осмомысл Ярослав, княже галицкий!
Высоко ты сидишь, господине,
На престоле своём златокованом.
Ты высокие горы венгерские
Подпираешь полками железными.
Заступаешь ты путь королю,
Затворяешь ворота Дунаю,
Власть свою простирая в подоблачьи,
И суды-то рядишь до Дуная.
Твои грозы текут вдоль по землям;
Отворяешь ворота ты Киеву;
С золотого престола отцовского
Ты стреляешь в султанов далеких.
А стреляй, господине, князь Галицкий,
Кончака ты, кощея поганого,
За землю Русскую,
За раны Игоревы
Лихого Святославича!..
Ну а вы, буй Роман и Мстислав!
Ум ваш носится в бой мыслью храброй!
Высоко в битве в храбрости плаваете,
Словно сокол, на ветрах парящий,
В буйстве птиц одолеть собираючись.
Ведь у Вас-то железные бармицы
Под латинскими крепкими шлемами.
А под ними трещала земля
А и многие страны – Хинова
И Литва, и ятвяжи,
Деремела и половцы –
Повергли свои сулицы
И преклонили головы
Под те мечи булатные.
Но уж Игорю, княже, свет солнца погас,
А и древо листву не к добру обронило:
Уж враги и по Росе и по Суле
Города победно поделили.
А Игорева храброго
Не воскресить уж войска!..
Дон тебя ведь, княже, кличет,
И зовет князей к победе.
Храбрые князья – Олеговичи –
Первыми на брань доспели.
Ингварь и ты, Всеволод,
И все три Мстиславича!
Не худого гнезда шестикрыльцы.
Не по жребию бранных побед,
Себе волости вы порасхитили!
Где же ваши златые шеломы
И щиты да и сулицы ляшские?
Заградите вы полю ворота
Закаленными острыми стрелами
За землю Русскую,
За раны Игоревы
Лихого Святославича!..
Уже и Сула не течёт
Серебряными струями
К Переяславлю – городу;
Двина течёт болотами
Меж половцами грозными
Под кликами погаными.
Лишь один-то Изяслав, Васильков сын,
Позвенел своими острыми мечами
О литовские шеломы,
Да и погубил тут славу
Деда своего, Всеслава,
А сам под щитами червлёными
На той на траве на кровавой
Пoрублен мечами литовскими
И похитила юношу
Тут могила, и рек Боян:
- Твою, княже, дружину
Крылья птиц приодели,
Звери ж кровь полизали…
Не было тут брата – Брячислава,
А и ни другого брата – Всеволода
И один изронил он жемчужную душу
Чрез злото ожерелье из храброго тела…
Приуныли голоса,
А веселие поникло
Трубы трубят городские.
Ярослав и все внуки всеславовы!
Опустите вы стяги свои,
Спрячьте все в ножны опозоренные:
Вы из дедовской славы уж выпали.
Это вы ведь своими крамолами
Наводить-то поганых и начали
На землю Русскую,
На вотчину Всеславову.
Из-за вас и настало насилие
От земли Половецкой!..
На седьмом на веку на Трояновом
Бросил жребий Всеслав
О возлюбленной девице.
Он, своею волшбой подкрепившись,
Поскакал по граду Киеву
И оружием коснулся
Золотого престола во Киеве.
И от них поскакал лютым зверем
Во полуночь из Белгорода,
На синем облаке повиснув
И уж с третьего раза
Он удачу урвал:
Отворил ворота в Новегороде
И расшиб Ярославову славу,
Скакал волком с Дудуток до Немиги.
А на Немиге снопы
Из голов уж русских стелют
И молотят цепами булатными;
На том на току жизнь кладут,
И душу от тела отвеивают
Берега-то кровавые Немиги
Не добром уж ведь были засеяны,
А костьми храбрых русских сынов…
Князь Всеслав-то людей судил,
А князьям города рядил.
Сам же ночью волком рыскал
И из Киева дорыскивал
Вплоть до стен Тмуторокани,
И великому-то Хорсу
Волком путь он перерыскивал.
Ему-то во граде во Полоцке
Звонили к заутрене ранней
У святой Софии в колокол –
А уж звон он слышал в Киеве.
И, хоть вещая душа была
В его теле заколдованном,
Но от бед страдал он часто.
Ему вещий Боян, велемудрый,
Уж давно и припевку сложил:
«Ни хитрому, ни умному,
Ни колдуну гораздому
Ни минуть Суда Божия…»
О, стонать ныне русской земле,
Воспоминая былую годину
И былых князей!..
Того старого Владимира
Пригвоздить нельзя ведь было
К Киевским горам.
Это ныне-то встали
Стяги гордые Рюриковы,
И другие – Давыдовы,
Но уж врозь их полотнища реют.
А и копья поют!..
На Дунае Ярославны голос слышится.
Словно дикая кукушка рано кличет:
«Полечу, - кричит, - кукушкой по Дунаю,
Омочу рукав шёлковый во Каяле
И утру я князю раны-то кровавые
На его могучем теле.»
Или мало тебе, господине,
По подоблачью веять горе,
Корабли в синем море лелея?
Зачем, господине, развеял
Веселье мое по ковылию?!.
Ярославна раным-рано плачет
Во Путивле граде на забрале,
Причитая: «О Днепр Словутич!
Ты собою пробил горы каменные,
Через землю течешь половецкую.
А лелеял ведь ты на себе
Носады Святославовы
До войска до Кобякова…
Возлелей, господине,
Мою ладу ко мне,
Чтоб не слала я слёз
К нему на море рано!..»
Ярославна рано плачет
Во Путивле на забрале, причитая:
«О тресветлое светлое солнце!
Всем тепло ты и всем ты красно:
Что же ты, господине, простёрло
Луч свой жаркий на воинов Лады?
Что же в поле безводном, незнаемом,
Ты им жаждою луки стянуло
И тоской колчаны им замкнуло?!.
Вспенилось море в полуночи,
Смерчи идут облаками;
Князю Игорю Бог путь указывает
Из земли половецкой – на Русскую
К золотому престолу отцовскому.
Вот погасли вечерние зори;
Игорь спит,
Игорь бдит,
Игорь снова поля мыслью мерит
От Великого Дона
До Донца вплоть до малого.
Конь заржал в темноте полуночной
И Овлур просвистел за рекою:
Он велит князю быть наготове.
Кликом земля застучала
И восшумела трава
Половецкие вежи задвигались!..
Игорь князь поскакал горностаем
К тростнику и упал – и упал
Белым гоголем на воду;
И вскочил на борзого коня
И с него поскочил серым волком,
А и к лугу Дона побежал.
И полетел он соколом
Под облаками тёмными,
Лебедей и гусей избивая,
На обед, и на завтрак, и ужин.
И куда полетит Игорь соколом,
Туда мчится Овлур серым волком,
Отрясая студеные росы:
В скачке пали их борзые кони.
Донец сказал: «Князь Игорь!
Тебе не мало славы,
А Кончаку досады,
А Русской земле-то – Веселья!..»
А и Игорь сказал: «О Донец!
И тебе ведь не мало величия –
На волнах своих князя лелеявшему,
Ему травы зелёные стлавшему
На своих берегах на серебряных,
Тёплой мглою его одевавшему
Там, под сению древа зелёного;
На воде сторожив его гоголем,
А на струях-то чайками,
А на ветрах – чернядями.
«А не так ли, - сказал, - река Стугна,
И худую струю-то имея,
А пожрала чужие ручьи
Да и струги, расширена к устью?
Ростислава же, юношу князя
Предала-погубила…»
На днепровском на темном на береге
Мать Ростислава рыдает
По юном князе Ростиславе…
Цветы приуныли от жалости,
И древо с тоскою
К земле приклонилось.
То не сороки затрещали –
По следу Игореву едут
Кончак и Гзак.
Тогда и вороны не граяли
И галки приумолкли,
Сороки не трещали.
Лишь змеи только ползали,
А дятлы своим тектом
Им путь к реке указывают.
А соловьи-то песнями весёлыми
Свет возвещают.
А и молвил тут Гзак Кончаку:
«Если сокол летит ко гнезду,
Так давай соколёнка подстрелим мы
Золочёными нашими стрелами».
И ответил тут Гзаку Кончак
«Если сокол летит ко гнезду,
Так давай соколёнка опутаем
Красною девицей…»
И опять молвил Гзак Кончаку:
«Если мы соколёнка опутаем
Красною девицей,
То не будет у нас соколёнка,
А не будет и красной девице.
И начнут нас птицы бить
В поле Половецком…»
И сказали Боян и Ходына
Святославовы-то песнетворцы,
Ярославова старого времени
Да любимцы княжие Олеговы:
«Тяжело голове без плеч,
Зло и телу без головы…»
Так и Русской земле-то без князя
Солнце светится на небесах:
Князь Игорь уже
На Русской земле.
Девы поют на Дунае,
Вьются их голоса
Через море до Киева.
Князь Игорь едет
По Боричёву
Ко Святой Богородице Пирогощей.
Страны рады,
Грады веселы.
Спевши песню старинным князьям,
Надо славу воспеть молодым,
Слава Игорю Святославичу
А и слава Буй-труру Всеволоду
И Владимиру слава Игоревичу!
Здравы будьте, князья и дружина,
Ратоборствуя за Христиан
С половецкою ратью поганой!
Слава князьям и дружине!..
4 редакция, 4-24 ноября 1982 года (т.е. в 28 лет)
Последние публикации:
Ежиная рать –
(02/09/2025)
Саше Малюгину –
(18/08/2025)
Трилистник с Метафрастом –
(05/08/2025)
О красоте и любовании ею (3) –
(19/06/2025)
О красоте и любовании ею (2) –
(10/06/2025)
О красоте и любовании ею (1) –
(04/06/2025)
Великий пост –
(14/04/2025)
Хвостатый сонет о ёжике –
(13/02/2025)
Цикл «Сонетина» из «Попытки к бытию» –
(10/02/2025)
Свет –
(06/02/2025)
Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы
