Онтологические прогулки

15. Позднесоветские модификации российской системы и её антисистемы

971.    Главная системная проблема позднего СССР связана с тем обстоятельством, что страна так и не смогла выйти из режима политической диктатуры, в котором она пребывала с самых первых лет своего существования. Эта диктатура смягчалась с течением времени, становилась более гибкой, но, при этом, она не трансформировалась в другие политические модели. Её трансформация началась лишь в 1988 году, но в тот момент этот процесс был направлен на деконструкцию советской модели, а не на её развитие.

972.    Любая диктатура опирается на открытое насилие как основной способ политического управления, устанавливает приоритет декрета перед законом (К.Шмитт), выделяет внутри общества привилегированную группу лиц, осуществляющих диктатуру от имени общества, и апеллирует к идее священного для обоснования правомерности собственных действий. Все эти качества советское диктатура сохраняла до последних месяцев своей жизни.

973.   В истории не существует однозначно плохих и однозначно хороших политических и социальных моделей. Каждая модель действует в определённом историческом горизонте и решает конкретные исторические задачи. Это относится и к диктатуре. Но в отличие от ряда других политических моделей диктатура может сохранять свою эффективность лишь на кратковременных временных дистанциях. Если диктатура решает поставленные перед ней задачи, но продолжает существовать и далее, она становится важнейшим структурным препятствием на пути дальнейшего развития системы.

974.    Роль диктатуры в истории сопоставима с ролью политического насилия в общественной жизни. Насилие может быть эффективным лишь на кратковременных исторических дистанциях. Чем масштабнее и последовательнее насилие, тем меньшие сроки жизни ему отпущены. Но в жизни самых разных обществ регулярно возникают моменты, когда насилие оказывается единственным эффективным способом политического действия.  

975.    Самый проблемный момент для системы, использующий диктатуру в качестве инструмента решения своих внутренних проблем и преодоления внутренних противоречий, это не момент установления диктатуры, а момент отказа от неё – переход от диктатуры к альтернативной политической модели.

976.    В советской истории присутствовало две модификации диктатуры, одна из которых связана с Гражданской войной и сталинской эпохой, вторая сформировалась после смерти Сталина. Вторую диктатуру можно считать результатом трансформации первой, но эта трансформация включала в себя момент деградации.

977.   Задачами сталинской диктатуры (Диктатура 1.0) были: трансформация ВКП(б) из антисистемного проекта в системный; снос всех предшествующих социально-политических надстроек, являвшихся наследием предыдущего состояния системы; создание новый социальной и культурной элиты; осуществление индустриализации страны с последующим формированием социально-экономических механизмов, обеспечивающих устойчивое развитие общества; создание нового типа общественного мировоззрения, формирующегося в соответствии с религиозными нормами; повышение качества жизни (в рамках которого ставилась задача повышения уровня жизни). Решение этих задач выдвигало на вершину социальной иерархии новую политическую элиту, в состав которой входили идеологи и популяризаторы («красная церковь») и управленцы («красная бюрократия»). Именно «красная церковь» изначально была главным антисистемным элементом в этой структуре. Ситуацию изменили политические чистки. И эта структура на всём протяжении сталинского времени сохраняла ведущую роль в РВКП(б). При том, что от качества этой элиты зависело решение всех задач, стоящих перед Диктатурой 1.0, забота о благосостоянии элиты была не главной, а дополнительной задачей государства.

978.    В отличие от имперской фазы становления системы советская Диктатура 1.0 приоритетной задачей считала обеспечение интересов социального большинства, а не социальной элиты. На этом основании она часто определяется как «народная». Но исключение элиты из состава народа – это насилие над реальностью. Народа без элиты не бывает.

979.    Важнейшие изменения в жизни советского государства послесталинского времени (Диктатура 2.0) были связаны с пересмотром задач, стоящих перед ним. Уже во второй половине 1950-х годов на первый план выходит задача защиты интересов социально-политической элиты. При этом элита стремительно обособляется от общества и, вместе с тем, её мировоззрение становится всё более и более буржуазным. Сталинский механизм постоянной ротации элиты исчезает. Используя модель А.Дж. Тойнби, можно констатировать перерождение культурной элиты в социальную. По сути, советский вариант системы скрыто возвращается к дореволюционной сословной модели, когда сословия, отсутствуя в общественной жизни де юре, присутствуют в ней де факто. И чем активнее этот процесс идёт, тем навязчивее звучит тезис о едином советском народе как символе общества равных возможностей. Единство в данном случае предполагает не этнические, а именно социальные характеристики.

980.    Диктатура 2.0 демонстрирует упадок советской идеологии. Если идеология сталинского времени ориентировалась на развитие идеологических концептов, что предполагало их относительное эмпирическое тестирование и локальный пересмотр, то Диктатура 2.0 создаёт охранительную модель идеологии, во многом аналогичную триединству «православие, самодержавие, народность» графа Уварова. Главным символом этой идеологии становится лозунг «народ и партия – едины». Такая идеология была лишена творческого импульса и находилась в глубочайшем конфликте с реальностью. Очень быстро в советском общественном сознании сформировалась модель, известная со времён западной схоластики: сосуществование истины разума и истины веры. Но если в схоластике эти истины просто не соответствовали друг другу, то в позднесоветских реалиях они вступали в жёсткий конфликт.

981.    Одной из серьёзных проблем советской идеологии стало отсутствие теоретической рефлексии. После 1928 года советская идеология переходит к решению исключительно апологетических задач. Результатом отсутствия рефлексии стало глобальное непонимание реальных процессов, происходящих в обществе, нефиксация реальных угроз и проблем, свойственных советской модели и, в итоге, утрата государством культурной гегемонии в общественном сознании.

982.   Важнейшим недостатком советской идеологии стало непонимание структуры потребления советского городского общества. Эта идеология проигнорировала фактор символического потребления. Именно в этой сфере утрата культурной гегемонии проявилась наиболее отчётливо. И именно сфера символического стала главным очагом политического кризиса.

983.   Важнейший аспект деградации советской идеологии – подмена идеи нового качества жизни идеей нового уровня жизни. Советский идеализм был подменён материализмом. Переломным моментом в этом процессе стал 1962 год, когда образ коммунизма в очередной программе КПСС, по сути, совпал с образом общества массового потребления.

984.    Переход от творческого подхода в решении идеологических проблем к охранительному предопределил все остальные проблемы, связанные с развитием советского общества. Кризис советской модели был, прежде всего, кризисом идеократии.

985.   Тем не менее, нельзя все проблемы советского общества сводить исключительно к идеологическим. Советское общество в целом развивалось интенсивнее, чем советская политическая система. Вследствие неравномерности развития двух подсистем возникало и усиливалось напряжение между ними. Идеология стала тем эпицентром, в котором эти противоречия обрели форму.

986.   Ускоренное развитие советской общественной системы на фоне замедленной эволюции системы политической, с одной стороны, является очевидным отрицательным аспектом советской системы как целостной структуры. Но, это же обстоятельство свидетельствует против тотального отрицания советской модели, в рамках которой какое-либо развитие объявляется невозможным. Наоборот, данная структурная диспропорция (разрыв между двумя суб-системами) показывает, что советская модель обладала мощным потенциалом развития, но, вследствие общей структурной деформированности, это развитие приняло ограниченный характер, сосредоточившись почти исключительно на общественной и культурной жизни, что, в итоге, усилило структурные диспропорции и привело советскую модель к разрушению.

987.    Очевидным достижением советской идеологии стала интеграция в советский «аксиологический блок» ценностей когнитивного общества. Знание в советском общественном сознании воспринималось как одна из базовых ценностей. Ни современная Россия, ни современный Запад таким достижением похвастаться не могут. Более того, идея массового потребления не только не способствует формированию когнитивной модели восприятия на уровне массового сознания, но и разрушает эту модель.

988.    Но советская модель когнитивного общества вступала в очевидное противоречие с всё той же политической структурой и сегментами идеологии, направленными на апологию существующего политического строя. Один из главных когнитивных векторов связан с процессом саморефлексии общества, но именно это направление познания было блокировано. Вместо новых эвристических подходов и моделей идеология предлагала готовые штампы и клише. Вследствие этого общественная рефлексия 1) вынуждено обретала неофициальный, и часто – маргинальный характер, и 2) вследствие разрыва с академической традицией происходило снижение стандартов её качества. Одним из общих результатов такого противоречия оказывалось дальнейшее усиление структурных разрывов внутри системы в целом.    

989.    Непосредственными проявлениям неблагополучного состояния общественной саморефлексии являются постсоветские левое движение и русский национализм 1990-х годов. Оба направления догматизировали эвристические штампы конца XIX – начала ХХ века и вся их дальнейшая интеллектуальная деятельность свелась к борьбе за чистоту веры. Парадоксально, но постсоветский марксизм оказался даже чуть современнее постсоветского национализма. Такой марксизм, по крайней мере, пытался опереться на работы теоретиков 1930-х годов. Для постсоветского национализма часто идеалом по-прежнему являются Данилевский и Серебряный век. Впрочем, это превосходство марксизма над национализмом под знаком сегодняшнего горизонта оказывается фиктивным: 1930-е годы давно утратили свою актуальность. 

990.   Опасность некритического восприятия наследия прошлого связана с попытками навязать современности образы и формы, которых она уже давно не имеет. Такие попытки оборачиваются моментально возникающим конфликтом с реальностью и превращением адептов так понятого культурного наследия в сектантов и в сообщества салонного типа. Соответственно, само культурное наследие начинает служить не целям понимания и преобразования реальности, а задачам личностного самоутверждения. Оно работает на формирование индивидуальных символических капиталов (П. Бурдьё).

991.   Глобальное несоответствие эвристической модели реальности превращает эту модель в маргинальную. Соответственно, символический капитал адептов такой модели также маргинализируется. 

992.   Разрыв между уровнями развития общества и государства в рамках русской истории не является «советским эксклюзивом». Такой разрыв присутствовал и в последние десятилетия существования Российской империи. Советский Союз лишь воспроизвёл структурную проблему, типичную для системы на разных этапах её становления, ещё раз подчеркнув преемственность советской истории по отношению к русской истории дореволюционного периода.

993.    В своей реакции на существование антисистем советская и дореволюционная общественно-политические модели также сходны друг с другом. Антисистемы уничтожались, но система не менялась в результате этого процесса. Следствием этого стали 1980-е годы. Советский Серебряный век – время укоренения антисистемного вируса в самых широких слоях советского общества.

994.    Август 1991 года сходен с февралём 1917 года. Крушение коммунистического государства приветствовали самые широкие слои общества. Тем не менее, в обоих случаях нельзя говорить о том, что антисистемность доминировала в общественных настроениях. Если бы это было так, то постимперская Россия не увидела бы белого движения, а коммунистическая власть не трансформировалась бы из антисистемного движения в системное. Аналогично этому, если бы антисистемность доминировала бы в общественных настроениях в 1991 году, то девяностые годы прошлого века стали бы для России последними.

995.   Важнейшей причиной краха советской политической модели стал её «сословный» характер. Так же, как и в случае с имперским периодом, система ориентировалась преимущественно на обеспечение интересов «высшего класса» и формировала такое мировоззрение этого класса, в рамках которого «сословный эгоизм» был более важен, чем интересы общества.

996.   Конец императорской России и конец советской России непосредственно связан с действиями одной и той же социальной группы – государственной бюрократии.

997.   Главная проблема позднесоветского высшего сословия не в том, что оно было отделено от общества (это положение дел его вполне устраивало), а в том, что к середине 1970-х годов резко замедлилась ротация внутри этого сословия. Передача власти от одного поколения к другому прекратилась.

998.   Узурпация власти внутри советской элиты военным поколением обострила вопрос о сохранении советскими элитариями собственного статуса и, что важнее, социальных бонусов, сопутствующих такому статусу. Отсюда – интенсификация усилий по конвертации преходящих социальных бонусов в постоянные: высокое социальное положение должно было создавать неотчуждаемый капитал. Возможность решения этой задачи значительная часть советской элиты связывала с демонтажём советской модели и трансформации её в западную. Вопрос о роли и месте России в Западном мире сторонников этой идеи не интересовал.

999.   Советская Перестройка показала, что антисистема может формироваться не только на «обочине» социальной жизни или в низших и средних слоях общества, но и на вершинах власти. Процесс замедления передачи власти от одного поколения элиты к другому ускорил процесс развития антисистемы, но не был главной причиной её возникновения. Главные причины были связаны с кризисом идеологии и отказом системы от сталинских механизмов контроля над деятельностью высшего политического класса страны.

1000.   Для советского периода русской истории ключевым структурным вопросом являлся вопрос о возможности перехода от режима диктатуры к правовому обществу. Этот вопрос сохраняет свою актуальность и сегодня. К сожалению, на него нет однозначного ответа. Диктатура 1.0 была авторским политическим проектом. И как любое авторское произведение она обладала индивидуальными особенностями. Весь механизм власти был сфокусирован на фигуре политического (национального) лидера. Поскольку власть такой фигуры временна, политическая модель, ею созданная обречена на изменчивость. Но наиболее вероятным сценарием эволюции модели является переход от «единоличного правления» к «коллективному руководству» при сохранении диктатуры как таковой. При этом сценарии неизбежна деформация диктатуры: идеократические цели становятся прикрытием для обеспечения сословных интересов. Именно так произошло в СССР.  На этом фоне иные сценарии трансформации выглядят как нечто случайное. Тем не менее, такие случайности имеют высокий уровень вероятности. История СССР в этом контексте вполне соответствует клише «могло произойти, но…»

(Продолжение следует)