Литературная критика

Репортаж

В литгостиной Лолы Звонарёвой в Булгаковской доме состоялся творческий вечер кандидата исторических наук, доцента, издателя, секретаря попечительского совета усадьбы Надежды Рихтер в селе Старая Потловка Пензенской области Александра Мраморнова. В ходе вечера были также презентованы его книги по истории Русской Церкви, выпущенные издательством «Спасское дело».

Александр Мраморнов и Лола Звонарева

Однако, поскольку виновник торжества сильно задерживался, ведущая литгостиной предоставила слово гостям, которые по традиции выступают либо в середине, либо в конце проводимых ею вечеров.

Элеонора Панкратова

Литературовед и переводчик Элеонора Панкратова рассказала об «удивительном писателе», но при этом поклоннике Гитлера Кнуте Гамсуне. Когда Панкратовой «было лет 13-14», она узнала о Гамсуне от своего отца, который, хотя и не был литератором, но писал заметки о Великой отечественной войне (в войну её родитель служил на Балтике командиром флагманского корабля дивизиона минных тральщиков). Отец сразу предупредил девочку, что Гамсун был фашистом, перед домом которого в знак протеста «люди, потрясённые его пропагандистскими статьями, бросали его же книги».

Первый роман Гамсуна, который выступающая прочла, назывался «Под осенней звездой», именно там она почувствовала вкус северной норвежской природы и ощутила первые в своей жизни «неосознанные любовные импульсы». Во время обучения в вузе Панкратова выучила норвежский и потом всю жизнь пыталась выяснить, «как писатель, который писал хорошие книги, мог стать фашистом».

Со временем выступающая стала переводчиком книг писателя. Но переводить то, что уже было переведено, ей не хотелось («есть прекрасные переводы Балтрушайтиса»). Поскольку у Гамсуна осталось богатое не переведённое на русский язык наследие, за него она и взялась. Так на русском появились его статьи и рассказы: «Александр и Леонарда», «Festina lente», «Крестьянину», «О бессознательной духовной жизни» и т.д. Перевела Панкратова и его «наивный такой роман “Бьёргер”», который автор написал в 17 лет.  В багаже писателя множество писем (так со своим другом-почтальоном Гамсун переписывался много месяцев).

Вообще предложения о переводах с норвежского на русский Панкратовой поступают часто, в том числе предложения довольно экзотические (например, предложили перевести книгу о проститутках города Осло), на что она, по её словам, неизменно отвечает: нет, спасибо, такого ни за какие деньги не надо. Последняя книга, которую она перевела и которая вышла в 2019 году — это книга норвежского исследователя Туре Рема «Визит к Гитлеру» опять же о Гамсуне.

***

Алла Чучина (стоит) и Лола Звонарева (сидит).

По словам переводчика с польского Аллы Чучиной, она давно поддерживает связи с польской диаспорой в Москве. Диаспора издаёт журнал «Jedność» («Единство»). Её первой опубликованной подборкой в этом журнале были переводы Нобелевского лауреата Чеслова Милоша, а в последнем вышли воспоминания о мастер-классе с участием Натальи Горбаневской, которая в 1968 году вышла на Красную площадь в знак протеста против ввода советских танков в Прагу.

Переводчица рассказала о польской поэтессе Ренате Цыган (живущей в Лондоне), которая пишет стихи о своих взаимоотношениях с любимыми, отражая «все нюансы любви от романтического представления и трагических развязок до лёгкой иронии и над собой тоже». Из переведённых текстов Алла составила книжку, из которой здесь и сейчас прочитала «одно из последних переведённых стихотворений»: «Мне бы в славе хоть раз искупаться / Мне б разок в эмпиреи забраться / Хорошо бы при жизни, не после…»

***

Александр Мраморнов

Наконец, появился Александр Мраморнов, представивший себя именно как профессионального историка, которым он стал 25 лет назад, в соавторстве написав научную статью (Мраморнов не знает, «отмечают ли четвертьвековые творческие/научные юбилеи», но обязательно отметит свой юбилей новой книгой и банкетом, на проведение которого поступила шуточная просьба из зала). Остальные свои занятия виновник сегодняшнего торжества считает или призванием (например, издательское дело), или эпизодическими моментами (как сочинение стихов).

Мраморнов уверен, что «в историософском плане важно такое понятие как антибольшевизм», хотя против советского периода истории он ни в коем случае не выступает. По его словам, 1917 год — это «точка бифуркации, в которой мы до сих пор живём».

Выступающий рассказал «лучший политический анекдот XX века». Мавзолей Ленина сначала был создан в виде тёмно-серого деревянного куба, увенчанного небольшой трёхступенчатой пирамидой. В первые дни, как умер «вождь мирового пролетариата», в Москве «стоял страшный мороз». И проходившую «под кубом» канализационную трубу прорвало. Патриарх Русской православной церкви Тихон якобы сказал по этому поводу: «по мощам и елей».

Одна из присутствующих в зале слушательниц тут же устроила интерактив, вспомнив, как в редакцию, где работала её подруга, пришло письмо от маленькой девочки: «Спи, Ильич ты мой прекрасный, / Баюшки-баю. / Тихо светит месяц ясный / В мавзолей твою…».

Александр Мраморнов высказал тезис, что история — это «наука точная, близкая к математике», потому что «переврать источник нельзя, а если переврал, то сделал ненаучный пассаж, нечто запрещённое». И тут же выдвинул, на первый взгляд, противоположную мысль: когда пишешь научную работу об историческом деятеле, нужно обязательно любить своего героя. У выступающего есть аспирант, у которого практически готова диссертация — выходи и защищай! — но «что-то не склеивается». Оказалось, что аспирант «не любит своего героя».

На этот тезис отреагировала ведущая, вспомнив случай из своей жизни. Лола Звонарёва с первого курса влюблена в белорусского и русского поэта, проповедника, общественного и церковного деятеля XVII века, крупнейшего представителя восточнославянского барокко Симеона Полоцкого. На одной из конференций в Польше она упомянула, что тот был униатом. Вышел православный священник, доктор богословия, со словами: «Не знаю, матушка, что вы тут такое наговорили, но сердце подсказывает мне, что Полоцкий был настоящим православным батюшкой»; после чего заплакал. Лола Уткировна, по её словам, ответила священнику, что плачет вместе с ним, поскольку она тоже православный человек, но, к сожалению, есть документы, где самим Полоцким сказано, что он униат-базилианин и этим гордится.

Лола Уткировна Звонарева

***

Истории как науке, продолжал виновник сегодняшнего торжества, в школе не учат: школьные учебники преподносят историю как пропаганду. Но ему повезло — в его класс «приходили университетские люди и учили истории как науке». Мраморнов напомнил, чему учил апостол: надо вспоминать своих наставников! Сам выступающий «так всегда и старается поступать».

Будучи студентом первого курса исторического факультета МГУ, Мраморнов занялся исследованием своей генеалогии (по его мнению, изучение собственной генеалогии ведёт и к общественной пользе). В былые времена изучение истории своей семьи не было в тренде («это сейчас все сидят в архивах и библиотеках и ищут предков, однако методологическим аппаратом не обладают, идут наощупь»). Опять же: когда Мраморнов начинал изучение, то источников, как «строится генеалогия как отрасль исторической науки и как применить это на себя», тоже практически не было.

Прежде всего выступающий заинтересовался фигурой своего прапрадеда (и тёзки) священника Александра Петровича Мраморнова, о котором в семье, кроме имени и примерной даты рождения, ничего известно не было. Плюс дед выступающего видел Александра Петровича в 1935 году, когда «четырёхлетним ребёнком сидел на его коленях» — прапрадед «был священником, жил в другом городе и фактически находился на полулегальном положении».

За 2-3 года выступающий не только изучил биографию предка, но «откопал 15 его работ — проповеди и публицистику, которые тот публиковал в саратовской газете “Братский листок”». В 19 лет историк выпустил биографию прапрадеда, а в 2005 году — ещё 2 фундаментальных тома, в первый из которых включены епархиальные хроники, где его прапрадед описывает «в основном, как он ездит по епархии с епископом Саратовским и Царицынским Гермогеном и записывает его речи, произнесённые в разных городах и храмах» (о Гермогене выступающий написал потом кандидатскую диссертацию). Во второй том вошли собственные проповеди священника-прапрадеда, поучения и его духовная проза. Один текст предка с названием «Родители, сейте разумное, вечное, святое» выступающий выделил как «особо чудный».

Прапрадела арестовали в 1935, потом повторно в 1936 году, в 1937 году он оказался в Карагандинском лагере, а в 1941 году скончался: «в лагере работал на тяжёлых работах — в свои 70 лет был банщиком» — об этом выступающий узнал из тюремного дела, которое «осталось в Казахстане». Чтобы получить доступ к делу, пришлось писать несколько раз письма Назарбаеву («не только от меня, но ещё от некоторых влиятельных людей»). В АЛЖИР, где сейчас музей, а в сталинские времена «сидели женщины, но было маленькое отделение, где сидело духовенство», выступающий впервые попал в 2021 году, когда «кончине прапрадеда исполнилось 80 лет».

Историк «перенёсся из 2004 года, когда впервые открыл текст “Родители, сейте разумное, вечное, святое”, в 2024 год», когда ему из Петровска Саратовской области (кстати, основанного Петром I раньше, чем Петербург, и где родился прапрадед выступающего) неожиданно позвонил местный краевед и объявил, что нашёл обломок камня на кладбище, на котором есть слово, похожее на фамилию Мраморнов. Когда краевед прислал фотографию, то историк идентифицировал не только свою фамилию, но и год — 1880. Камень оказался разбитым надгробием его прямого предка Петра Иоанновича Мраморнова. До этого выступающий раза три бывал на кладбище в Петровске, ходил кругами, но никогда этот обломок не видел. Теперь его задача — «памятник восстановить, а обломок убрать в музей при Покровском храме».

***

По словам историка, когда изучаешь прошлое, люди оттуда «становятся твоими друзьями, потом друзья из прошлого знакомят тебя с ныне живущими, которые тоже становятся твоими друзьями». Рассказав о прапрадеде, историк вернулся к епископу Гермогену, с которым его сначала виртуально предок и «познакомил». А уже епископ Гермоген «через свою переписку» познакомил историка со многими другими людьми. Например, Гермоген состоял в переписке с помещицей Сердобского уезда Саратовской губернии Надеждой Михайловной Рихтер. Историк стал «гуглить», узнавая, кто же это. В интернете о Рихтер ещё почти ничего не было, кроме пары упоминаний. Но благодаря этому историк лично познакомился с потомками помещицы, которые уже бывали в её имении и рассказали ему о её усадебном доме.

По словам Мраморнова, в сохранившихся письмах Надежды Рихтер к Гермогену видно, что она относилась к нему не просто как к правящему епископу губернии, где находится её поместье, но как к духовному наставнику — советовалась с ним («отчасти была его духовной дочерью»). Кое-что из писем историк включил в свою книгу. В 2011 году после пяти лет знакомства с потомками Рихтер, Мраморнов, наконец, решился съездить и посмотреть усадебный дом, в советское время «превращенный в контору совхоза».

Александр Мраморнов с книгой.

Напротив усадебного дома стояло другое «всё закрытое и заколоченное здание со скатной крышей», которое обросло высоким засохшим сорняком, нависавшим над снегом. Оказалось, что это бывшая церковь святой Аллы, построенная помещицей Рихтер. «В эту историю» он стал погружаться сначала как историк, а через год-два увидел, что зданием бывшей церкви вообще никто не занимается, что оно стоит как «закрытый сарай» и разрушается. И понял, что ему «этим надо заняться, ибо больше некому». Постепенно занятие «выросло в проект». И вот «в прошлом году храм обрёл внешний вид, стали уже внутри облагораживать, но там ещё огромный объём работы». По словам Мраморнова, рядом сейчас строится здание ризницы, где будет отопительный котёл и всё необходимое для обслуживания храма.

Что касается помещичьего дома, то в 2015 году его деревянная часть сгорела, остались одни руины. После нескольких лет Мраморнов опять же понял, что «теперь надо и этим заниматься», поскольку в усадебном доме жила маленькая дочка Надежды Рихтер Алла, в честь которой был построен храм (девочка скончалась в пятилетнем возрасте в феврале 1889 года, когда в уезде началась эпидемия дифтерии). Мраморнов рассказал о написанной на стекле иконе Божией Матери «Взыскание Погибших», которая раньше находилась в церкви, и чудесную (но запротоколированную) историю явления Богородицы после смерти Аллы (изображение появилось изморосью именно на стекле, потому и икона была потом написана на стекле). Икона была изъята из церкви после революции и с неё сняты бриллианты. Сейчас выступающий думает о её восстановлении. Понятно, что это будет совсем новая икона.

***

Вопросом «Зачем историк залез в поэзию, в которой ничего не понимает?» Мраморнов финализировал «историческую часть» своего выступления, перейдя к тому, что в начале вечера охарактеризовал как «эпизодические моменты».

Мраморнов уверен, что «он ни разу не графоман», потому что «никогда не писал стихи только для того, чтобы их написать». По его словам, он «не может отличить ямб от хорея, ничего не знает о том, как строится поэзия» и у него всё «только на уровне ощущений», но пишет он стихи только тогда, когда приходит вдохновение. «То же самое» у него и в музыке: он «с особой любовью относится к музыкантам» и «даже в душе музыковед, хотя не написал ни одного музыковедческого труда» (впрочем, потом оговорился, что среди 200 работ у него таки есть одна музыковедческая). При Лоле Уткировне Мраморнову «стыдно читать свои стихи», но он всё равно это сделает и огласит «одно про музыку» из своего изданного ранее поэтического сборника «Лишь немного меня»: «В ней что-то чудотворное горит. / Как правы вы, Анна Андреевна / И представляете, со мною говорит / Хотя я рядом с вами раб пещерный. // Из Малера четвертый нежный стон / Поможет вспомнить мне её лобзания / Святой Урсулы флейты перезвон / И беспредельность мироздания…»

***

Потом было несколько кратких выступлений и вопросов со стороны гостей литгостиной.

Пару вопросов задал и я. Поскольку историк говорил о своём антибольшевизме и одним из его тезисов была обязательность наличия любви автора научной работы к историческому деятелю, о котором он пишет, то как быть с тем же большевиком Лениным (или можно назвать «ещё более сатанинские имена»)? По словам историка, в случае с Лениным и «сатанинскими именами» диссертант должен их ненавидеть: «лучше находить себе таких героев, которых ты любишь или полюбишь». Но неужели тогда вообще не писать научных работ об отрицательных героях? Ответ: «Писать нужно, но надо стараться их себе выбирать». Мраморнову, по его собственным словам, повезло: он любит героев, о которых пишет.

На вопрос, не было ли у выступающего мысли, восстановив усадебный дом помещицы Рихтер, вернуть его в собственность потомкам, о которых он сейчас рассказывал, ответ был такой. Этот дом уже был в собственности у потомков Рихтер. После пожара семья продала его Мраморнову. Однако праправнучка помещицы возглавляет сейчас попечительский совет усадебного дома: тут «всё логично и под присмотром потомков». По мнению Мраморнова, «исторически и нравственно очень важно, чтобы потомки участвовали в реставрации» и в жизни усадеб их предков.