Рейтинг публикаций

«Седло неустойчивости является характерным элементом нашего бытия», пишет автор. Такова, на мой взгляд, и «концепция» этой книги.

Фауст заходил к Фету запросто: поговорить, послушать стихи, и мрачный Шопенгауэр глядел на них сумрачно из угла…

Короткие белые стихи или Афоризмы Павла Алексеева я бы отнёс к жанру парадокса в чистом виде, но парадокса эстетического — когда существует лишь чёрное и белое, и почти невозможно их состыковать и добиться оттенков или цветного оттиска.

...свет его не становится слабее, и так часто, видя ныне чудовищнее омещанивание общества, его безвкусицу и низость, хочется идти именно на маяк Маяка…

Этот роман автор представляет как третью часть трилогии, начинающуюся, судя по всему, романом «Любовь к трём цукербринам» (2014 г.), в котором автор объединил фамилии М. Цукерберга и В. Брина, небезизвестных олигархов. Эти персонажи появляются и в романе «Круть».

Впрочем, писатель, создавший громады, принадлежит всем векам, и высящиеся соборы книг Гюго вновь и вновь призывают обратиться к художественной литературе, как к той мере, что поможет выжить в года тотального эгоизма, бесконечного потребления и змеиного прагматизма.

«Творимая легенда» – это синтез художественно-философского миропонимания автора, это попытка показать, что в противовес реальной и пошлой действительности может быть создан иной мир.

...помимо всех прочих достоинств, и тот, и другой предложили один из интереснейших вариантов русской стилистики.

...не остаться в бездне, когда есть почти райские реки, и медовые, солнечные, таинственные городки, в каждом из которых – нечто от Китежа, всё никак не всплывающего из-под метафизических вод… Есть крепкая соль провинциальности: в том числе и в том, что не сдавались городки: многие из них, сопротивлялись до последнего...

«Русский Шекспир» – так называли Островского современники, подчёркивая мировой масштаб его таланта.(...) Он также хрестоматийно известен как «Колумб Замоскворечья», то есть первооткрыватель в отечественной драматургии особого уклада жизни этой части Москвы, которую населяли зажиточные купцы, мелкий торговый люд, приказчики, ремесленники-кустари, мещане, небогатые чиновники, стряпчие.

Знаменательно, что ставшая знаменитой чеховская установка – выдавливать «из себя по каплям раба» – была сформулирована в Святочные дни, и звучит она в полном соответствии с евангельской заповедью свободы во Христе, освобождения человека от рабства, греха и от ига страха смерти. (...) “Посему ты уже не раб, но сын, а если сын, то и наследник Божий чрез (Иисуса) Христа” (Гал. 4: 7). Таким образом, событиями Рождества и Воскресения Христова утверждается ценность, достоинство и духовная свобода человека, который уже не является узником и рабом ни других людей, ни собственного тела, но наоборот – вмещает в себя всё мироздание.