Рейтинг публикаций

Они покинули Россию в 1920 году, пережив два погромных обыска, полную распродажу всех носильных вещей, расстрелы друзей, смерть знакомых от голода. Они переехали польскую границу на ветхих, поломанных санях и с самым скудным багажом, какой только можно было вообразить: пара чемоданов с износившимся бельем, рваным платьем и грудой рукописей и записных книжек на дне. ...В Париже их ждала серая от пыли, неуютная с соломенною мебелью, но своя квартира, из которой их никто не мог выселить за самый главный признак буржуазности – обилие книг.

Вообще говоря, чтобы быть счастливым человеком, на первое место нужно упромысливать как раз все вышеперечисленное – поэтому-то Достоевский женился удачно, а вот Пушкин или Блок – мягко говоря, «как-то так».

...искусство кажется кратким промежутком, когда можно перевести дух на поверхности, прежде чем тебя опять начнет тянуть на дно.

До культуры нам как до Китая, говорит директор Дома Печати. А далеко ли город N от Китая – неизвестно.

...что получится, если ящик с деньгами (читай – с желаниями) довести до логического конца?

Семья Леденцовых стала жертвой чудовищного педагогического эксперимента

Я стал подумывать о крайних мерах. Последние заключались в попытке перевоплощенья.

Трамваи управляются как-то сами собой, собственными силами, автоматически останавливаются на остановках, прибавляют скорость, где надо. Водитель нужен только для неподвижного сидения с застывшим, устремленным за горизонт взглядом. Некоторые водители специально все ломают и пытаются управлять сами, чтобы не останавливаться на пустынных, как им кажется, остановках. Но ревизоры бдительно ездят, проверяют, увольняют, ссылают в штрафной батальон. Другие водители норовят незаметно выскочить на остановке, поваляться в грязи, поспать, поплакать, пока трамвай сам едет установленным маршрутом. Таких, поймав, убивают на месте.

Фокин распространялся о «первородном грехе» наших «попов» и не без горечи винил их в том, что они не сразу сообразили, яко есть власть, что не от БОГА, и не стали на его сторону. Не было бы тогда такой гибели Церкви и почти всех ее культурных и моральных ценностей. Об этом «первородном грехе» Александр Дмитриевич скорбел (именно скорбел без преувеличения) едва ли не каждую Пасху.

Лера смотрела на него своими удивительными глазами, держала его за руку, что-то говорила тепло и проникновенно, так, будто они были знакомы уже целую вечность

Между прочим, дети всё запоминают очень сильно. То, что для нас фигня, у них так важно и потом даже