Рейтинг публикаций

Включив 20-й Ноктюрн Шопена, я вдруг уловил странное сходство звучащего и происходящего. Как будто музыка стала реальностью, заполнив все пространство моего существования несуществующей красотой и гармонией, которые и являлись истиной, истиной происходящего и свершающегося. Вернее, несвершающегося.

Сокамерницей Аделаиды Ивановны в следственном изоляторе КГБ была Светлана Адамовна. Камера, разумеется, прослушивалась, и из разговоров между женщинами следствие надеялось выудить ценную для себя информацию.

«Внимание, с Вами будет говорить Президент нашей великой Родины, – сообщила мне в трубку какая-то девушка. – Не отключайтесь. Оставайтесь на линии».

В день, а вернее, в ночь Святого Валентина твой муж долго кружил по комнате, потом зачем-то разломил напополам очередное шоколадное сердце – твой подарок.

Никто из жителей города не заметил, что мир вокруг переменился, в том числе внутри каждого из них. Многие решили, что это сегодня такой странный дождик прошел

Никогда я, Немиров М.М., с Варкиным не дружил и даже не знаю, каково его имя: был я снобом суперинтеллектуализма, и личностей, не стремящихся изо всех сил врубаться в самые наи- наи- наиновейшие течения в искусствах, искренне презирал, трактуя их не иначе, как унылых недоумков, позорящих своим вялым прозябанием гордое имя Человека Разумного.

Когда Олег Пересыпкин, всю ночь сидевший на кухне в ожидании Армагеддона, посмотрел в глазок, ему стало понятно, что Конец Света, как он и хотел, будет выборочным.

Яркий свет, дым - он кислый, бутылки на столе, отец на табуретке. Рука отрывает его от пола, что-то внутри него трещит - это отлетела пуговица от лямки штанов - и ставит перед отцом.... - ВОТ! ПУСТЬ ОН САМ СКАЖЕТ!

– Правду про вашего председателя говорят, будто он мужиков порет? – спросил Андрей на правах знакомого. Старик лукаво улыбнулся и сказал: – У людей на то и язык, чтоб болтать.

Одиночество на глазах у людей – что это такое? Это было невозможно, непривычно, неприятно. Я казался себе всех пугающим преступником. Наказание неминуемо! И я сам себя убирал с глаз людских в чулан, сарай, самые темные углы коридора: у двери и возле умывальника. Непонятно было, дрожал я там от холода или страха. Но мысль все равно держалась в моей голове, и я не уходил. С ней, как с заразной болезнью, нигде ведь не будет мне покоя. Неделю спустя я подхватил воспаление легких, потом осложнение на уши, лишился сознания, был заточен в больницу. Там, для ухода за мной, истратил свой отпуск отец.

– Как странно, друг мой Пшикуй … . Выходит, для того, чтобы идти грудью на русские штыки и пушки, нужно меньше храбрости, чем для того, чтобы отказаться от опасного набега.