***
на арбат выпал из грауэрмана
и пошёл я куда глядят
глаза пьяного басурмана
руль крутившего наугад
и перстом длинным на лобовушке
он чертил паутинный узор
черный ворон живет в однушке
и выходит гулять во двор
там он каркает до обеда
и стучит по стволу радист
сообщает своим что смена
подросла что народ плечист
от однушки и прям до гроба
я на саночках покачу
у нас мертвым везде дорога
тут бы жить да я не хочу
***
в мышиной башне гаттона
сидит за столом из картона
тиран и творец эталонный
и взор его мысли лишенный
скользит по стене из бетона
он волен уйти но он снова
приходит и в темных альковах
чадит каганец засмоленный
***
я сын пустых улиц безлюдных проспектов
закрытых кафе и безмолвных оркестров
на детской площадке не мельтешат дети
меню на пюпитре листает бомж-ветер
и скорая едет цветастая щука
плывёт по асфальту пятнистая сука
всё воет и воет вот-вот нас проглотит
бухой троглодит из пещеры выходит
и снова всё тихо и долго так будет
и долго так будет? и не приголубит
и вьюга завоет протяжно и злобно
и новый мир тут – стоит внеутробный
***
никогда раньше не видел папеньку на изменах
ты всегда таким правильным был
оловянный солдатик с выправкой офицера
всегда на коне
и всегда в белом
и пика дон кихота упирается в небо
неестественное такое
нависшее балдахином
и вот снова чувствую твоё
но непривычно холодное дыхание в спину
– привет как дела?
– да как всегда
всё нормально
– вас выпустили погулять?
и вот здесь вдруг понимаешь
что хоть он и не потерял лишней пряди
а все стержни то там из него повынимали
стоит непривычно поникший
с обвисшими вдоль тела руками
смотрит на руки свои
пытается пошутить
и всё переспрашивает как невротик
– сына погляди
а я точно не просвечиваю
что твой летаев котик?
а в уголке рта
нервный тик
и на груди
номером узника с того света
просвечивают электронные часы
ноль-четыре-ноль-три-а-эм
не спится
и на свете том и на этом
к а н и к у л ы
трепетно жду на углу я маршрутку
или автобус не важно что – жду
сбился наверно девятый с маршрута
или шестой – на углу подожду
правда шестой повезет нас кругами
микрорайоны и дачи и пруд
но как по мне пусть хоть едет полями
я готов ехать куда повезут
а не стоять тут как глупая птица
ей бы взлететь но не смеет летать
и биссектрисой газон директриса
делит повесив на двери печать
t e r u g k o m e n is niet h e t z e l f d e als b l i j v e n
'возвращаться
не то же самое
что оставаться
на месте'
висят буквы
на стене
под мостом
буквы выпуклые
и на них постоянно оставляют
выпитые бутылки
проплывающие мимо
лодки-кораблики
когда возвращаются
оставаясь на месте
сверху смотрит
ангел-хранитель
бывшего страхового сообщества
теперь там булочная
и египтянка карина
сделает панини
со скидкой
если возвращаться
оставаясь на месте
возденет ладони к небу
клинкерный кирпич
он влажен и блестит
чужим светом
вернулся
никуда не уходив
дождь
***
легко наше иго мы дети индиго
и не потому что талантливы дико
какого ты цвета? спросил тебя встретив
я цвета индиго таким был ответ твой
ты пела с дельфином совсем как русалка
на куршской косе играли мы в салки
и ты заглянула в глаза и спросила
какая на вкус я? ты вкуса индиго
сипел кран портовый с крыш сыпался шифер
ты говоришь что душа твоя шифр
и что моя – молода слишком чтобы
подобрать ключик к такой вот особе
но было не заперто и губ этих мякоть
растаяла как и клайпеда в слякоть
ты что-то шепнула – ты слышишь? – спросила
до нас доносились звуки индиго
п а с х а л ь н о е
раскрою ставни высуну макушку
и запою я на весь двор
весна пришла соседи на опушке
и дядя витя заряжает ствол
накрой на стол – блины кулич и водка
народ гуляет слышен чей-то стон
и косится в углу на нас иконка
шашлык дымит и хрипнет патефон
***
ты катишься на юг или на север
на взятом напрокат велосипеде
и смотришь куда-то привстав на сиденье
а я засмотрелся на попу
и плавится дальше наш мертвый метрополь
и сердце сжимается зная что это
берлинское лето прошло уже где-то
и чарли чекпойнт не пустит обратно
– крути-ка педали – прикажут солдаты
***
расскажи мне все как было
ничего не утаи
держит поп в руках кадило
ходят люди без любви
без любви как без костюма
ничего нигде не жмет
я бродил по залам ГУМ'а
вверх и вниз и поперек
мой пустой живот налился
словно спелый апельсин
свет потух – в окне катился
президентский лимузин
***
можно смотреть в окно
эту радость у нас не отнять
если же нет окна
надо нарисовать
красками карандашом
песнями и стихами
руки раскинь крестом
окажешься в раме
***
мне росита рассказала
что зовут ее аяна
а как правильно по буквам
этого она не знала
рассказала мне аяна
что зовут ее росита:
«вспомнишь обо мне в молитве
как у всех вас покаянной»
и роситы и аяны
расточительные дамы
и налево и направо
раздают они дары
хлеб вино и рыба как и
в хорошо известной притче
не кончается добыча
был бы на ногах добытчик
кто есть кто спроси у ночи
загляни в черные очи
не увидишь отраженья
товар сладок но с горчинкой
не по выделке овчинка
и на ужин звал медведя
фаршированный олень
***
ты ходишь по квартире без белья
и дразнишь слеповатого соседа
я написал все эти письма зря
ты их отбросила как прессу за обедом
холодная и мятая постель
осталось только саваном укрыться
а со стены – взирает акварель
и даже ночь мне не дает забыться
***
не возбуждает больше осень
точнее возбуждает но не очень
горят все те же фонари
нетрезвые витают комары
и вот у этого моста
я как сейчас стоял тогда
и лист клянусь вот этот же лежал
он мне тогда еще сказал
эх коля коля ну что ты право
имеет осень на то право
чтоб повторяться вновь и вновь
не веришь? так ты с ней поспорь
да я не спорю
в уме ее движение ускорю
и оголю деревья вплоть до веток
скамейки станут влажными в беседках
и по каналу аки посуху пройдется
по листьям почтальон
весьма немаленького роста
и вместо писем у него конечно же листва
вот
получите
распишитесь
оревуа
