Литературная критика

...этот роман мне представляется откровением души самого Александра Потёмкина, его раздвоенности на романтика и бизнесмена. Это горькая исповедь...

Его романы позволяют нам светлее взглянуть на древнюю нашу историю, отмести злобные домыслы, бредни разного рода русофобов о якобы варварской Руси. Нет, Русь дикой не была! Прародители наши предстают перед нами миролюбивыми, жертвенными, отзывчивыми к людям других племён и кровей, добрыми ко всему живому на земле. И грамотными.

То напряжение, в котором она постоянно находилась, невольно передавалось тем, кто ее окружал. Как бы за глухой, непроницаемой для слуха, для глаза стеной ощущалось биение океана, его приливы и отливы, штиль, шторм, нарастание баллов. И Марина Ивановна была всецело подчинена законам не внешнего, а этого своего внутреннего мира, и потому казалось, что и глаза ее, «нетутошние какие-то», смотрят не во вне, а вовнутрь, «в нее самое».

Философия дзэн – попытка ухода от действительности, для самого Сэлинджера — один из способов преодолеть психическое расстройство, которым он страдает после того как лично участвует в военных действиях. В конце войны Сэлинджер оказывается в Нормандии. В апреле 1945 года он был среди тех, кто освободил Кауферинг, одно из отделений лагеря смерти Дахау. Увиденное оказалось последней каплей для штаб-сержанта Сэлинджера, участвовавшего в пяти крупных операциях. После капитуляции Германии он оказался в госпитале с нервным заболеванием.

...два образа, связанных воедино (...) ставят ее на особое место в истории, делают невероятно актуальной во все времена, особенно для русского читателя. Образ России, который выписан на фоне образных мотивов «мировой катастрофы», «мировой музыки», «гула», «ветра» и образа Христа, — собранных воедино.

...если ранее у куртуазных маньеристов все это дело называлось «поездкой на остров Любви», то в упомянутом «однополом» варианте – «увидеть изнутри».

...как вообще был устроен Гай Френсис де Монсис Берджесс. Он работал на CCCР и выбрал закончить свою жизнь там, стать изгоем в родной Англии при том, что мог построить идеальную карьеру (хотя с этим сложнее – слишком уж необычной фигурой он был для ступенек карьерного дипломата), был англичанином «до кончиков ногтей».

Вот и пришёл к нам Виктор Ширали с его старческой «Песнью песен», подобно престарелому царю Соломону и, кстати, в его же возрасте.

Сейчас мы переживаем интересное время, когда круг читателей поэзии практически сомкнулся с кругом самих поэтов.

Будучи главой большого семейства, в котором росли десять детей, Диккенс задумал сплотить в единую обширную семью своих читателей. В обращении к ним в диккенсовском еженедельнике «Домашнее чтение» были такие слова: «Мы смиренно мечтаем о том, чтобы обрести доступ к домашнему очагу наших читателей, быть приобщёнными к их домашнему кругу». Атмосфера «семейной поэзии» художественного мира Диккенса имеет особое очарование. Критик журнала «Современник» А.И. Кронеберг в статье «Святочные рассказы Диккенса» верно отметил: «Основной тон всего рассказа – непереводимый английский home».

Я бы решился назвать это направление неомодерном. Но разумеется этот неомодерн осложнен...

...на воспитание нового поколения высококвалифицированного читателя уйдёт столько же времени, сколько потребуется, чтобы научиться отличать кунсткамеру от художественной галереи.