Проза

Моему лучшему другу Хулио, с которым мы незнакомы.

Автор

Никак не удавалось понять, куда ушла эта женщина. Я сновал по
комнате, сидел на любимом диване и на любимом же балконе, смотрел
на уток – и всё это часами и днями, – но ответа ниоткуда не было.

Итак, она спешила и даже не завязала волосы. Впрочем, с распущенными
волосами она выглядела ещё лучше. Они попрощались у входа в маленький
домик в горах, который называли хижиной, и она быстро пошла по
тропинке на север. Всё ясно и логично. Но что стало с ней потом?
Это необходимо понять, чтобы рассказ закончился.

Спрошу у лучшего друга, обсудим это с ним. Тем более что как раз
сейчас он пишет о, как он думает, первом по важности персонаже
нашего с ним рассказа – мужчине с поцарапанной щекой, возлюбленном
эффектной брюнетки с распущенными волосами, быстро уходящей в
сторону севера по только ей известной тропинке.

– Привет, Хулио! – позвонил я ему, как всегда – не побоюсь ложной
нескромности – кстати.

Он сидел за столом у окна, выходящего в сад, и раздумывал о том,
куда пойдёт мужчина с поцарапанной щекой, на юг от маленького
домика в горах, который он и его красивая подруга называли хижиной.
Окно выходило в парк. За этим столом было легко и писать, и читать,
к тому же бархатное кресло было удобным, хотя зелёный цвет меня
слегка раздражал. Сигареты лежали под рукой, и рядом была эта
серебряная чашечка с серебряной трубочкой, названия которых я
постоянно забывал, но он уже перестал обижаться на меня за мою
плохую память. Развитие сюжета и персонажи постепенно становились
понятны – во всяком случае, это касалось мужчины с царапиной на
щеке. Совершенно неожиданно зазвонил телефон. Звонил я: мне было
необходимо посоветоваться с ним по поводу не самого важного, как
он считал, персонажа. Вот тут-то он из ошибался: персонаж был
далеко не второстепенным.

– Привет, Мигель! – приветливо ответил Хулио, заранее зная, кто
звонит. – Ты, как всегда, вовремя. Без тебя этот рассказ у меня
не получится.

– Вот что значит хороший читатель! – скромно отозвался я о себе.

– Вот что значит хороший автор! – не менее скромно отозвался о
себе он.

Нам было приятно, что мы не одиноки в своих оценках.

– Как вообще дела, Хулио? – спросил я, зная, как наши с ним дела
и понимая, что он знает причину звонка и, следовательно, понимает
его неотложность. Но сразу переходить к делу не хотелось – ни
мне, ни ему.

– Ты помнишь, что должен не забыть посмотреть по телевизору чемпионат
мира? Ваши выиграют.

– Не забуду, если доживу. А что, они будут хорошо играть?

– Ну, как тебе сказать... Я ведь болею не за них, ты уж извини,
хорошо? Да и один гол ваши всё-таки забьют рукой... Я несколько
раз смотрел повтор.

Единственное, чего я могу понять – на каком языке мы с ним никогда
не перестанем разговаривать. Кстати, для него это тоже осталось
загадкой. Впрочем, загадок оставалось так много, что эта не только
отошла на задний план, но и скрылась за ним. Шутка понравилась
нам обоим, мы улыбнулись, и я налил себе красного вина, а он потянул
через трубочку эту штуку из серебряной чашечки – как же они называются,
в самом деле? Нет, не могу каждый раз задавать ему один и тот
же вопрос.

– Почему тебя так волнует эта женщина? – заинтересованно спросил
Хулио.

Чтобы заинтриговать его, я решил сначала сострить и только потом
ответить по-настоящему.

– Вообще-то женщины меня волнуют больше мужчин, – тонко улыбнулся
я тому, что считал красивой остротой.

Кажется, Хулио был иного мнения.

– Ну, и всё-таки – в чём причина?

Я перестал пытаться тонко острить и объяснил истинную причину:

– Хулио, меня серьёзно беспокоит её поведение, уж не знаю, почему.
Пока не поздно, давай выясним, куда и зачем она пошла.

Он кивнул и снова отпил из своей серебряной чашечки.

– Итак, давай проанализируем события, – начал я. – В нашем рассказе
– трое. Один читает книгу, сидя в зелёном бархатном кресле спиной
к двери, за столом, у окна, выходящего в его парк, где растут
дубы. Двое других, о которых он читает книгу, встречаются в горном
домике – они называют свой домик хижиной. У мужчины – царапина
на щеке: он поранил её, когда пробирался через заросли в хижину.
Это важная деталь: благодаря ей, мне, читателю, понятно, в каких
условиях встречаются эти двое.

Хулио кивнул. Я продолжал:

– Мужчина и женщина – любовники. Сначала они ссорятся...

– Молодец, что заметил! – похвалил меня Хулио.

–... но потом мирятся. Женщина целует своего возлюбленного, пытаясь
поцелуями остановить кровь. Но ему не до неё и не до её ласк:
он думает только о том, как исполнит давно задуманное дело и для
этого пустит в ход кинжал, спрятанный до поры до времени за пазухой.
Ему нужно расправиться с человеком, которого он ненавидит. Любовники
в деталях обсудили план предстоящей операции. Она была их общее
дело, и ты недвусмысленно говоришь об этом.

– Говорю, – подтвердил Хулио. – Вроде бы пока всё понятно, да?

Я отпил красного вина и, подумав, сказал:

– Пока всё понятно. И дальше вроде бы полная ясность. Начало смеркаться,
и мужчине нужно было спешить. Любовники ещё раз обнялись. Женщина
побежала по тропинке на север. Её чёрные волосы растрепались на
ветру. Она не оборачивалась. А он посмотрел ей вслед и, нащупав
кинжал за пазухой, пошёл по тропинке на юг. Возлюбленная всё подробно
объяснила ему. Следуя составленному женщиной плану, он пробрался
к дому, укрываясь за стволами дубов, прошёл по коридору, дошёл
до кабинета и неслышно открыл дверь. За столом, перед окном, выходящим
в сад, где росли дубы, спиной к двери, в кресле, обитом зелёным
бархатом, сидел человек и читал роман.

Хулио всплеснул руками.

– Всё именно так и было. В чём же проблема?

Я торжествующе и даже загадочно посмотрел на него, но загадочно
промолчал.

– Ну, Мигель, не мучай меня неизвестностью! – взмолился он. –
Говори сразу!

Тут мне наконец-то удалась тонкая улыбка.

– Ну, а женщина? – спросил я почти шёпотом.

Он решил сделать вид, что ещё не понял, хотя голос всё-таки понизил:

– А что женщина?

– А то, что они сначала ссорились, ты же сам мне это сказал. Верно?

Дуб за окном зашелестел листьями перед дождём.

– Хулио, ты хотел скрыть от меня последствия их ссоры? А ведь
всё дело – именно в ней. Точнее – в ссоре и в женщине. Скорее
всего эта ссора была не первой... Возможно – последней?

Хулио тихо проговорил, опустив глаза:

– Наверно, ты прав.

– А если я прав, то куда ушла женщина? Неужели ты хочешь скрыть
от меня самое главное?

Он отпил из серебряной чашечки и поднял глаза:

– Нет-нет, дело не в этом... Дело в том, что я... Понимаешь, я
не знаю... Я ведь и сам не понимаю её.

– Мы обязаны понять, Хулио. Кроме нас с тобой вряд ли кто-нибудь
решится сделать это.

Он кивнул и посмотрел в окно, потом на дверь.

Дверь тихо открылась, и мужчина вошёл в кабинет. Хозяин дома по-прежнему
сидел в кресле, обитом зелёным бархатом, и читал книгу о том,
как мужчина с женщиной расстались у домика в горах, который они
называли хижиной. На столе стояла эта серебряная чашечка с серебряной
трубочкой – хоть убей, не помню, как они называются. Мужчина вынул
кинжал из-за пазухи. Нам с Хулио стало даже страшновато при виде
этого огромного ножа величиной с маленький меч. Но не успел он
замахнуться, как хозяин дома, казалось бы, погружённый в чтение,
молниеносным движением выхватил из бокового кармана своей домашней
куртки крохотный дамский пистолетик, повернулся и выстрелил в
нападающего. Тот рухнул на пол, сжимая в руке свой огромный кинжал.

– А теперь звони в полицию! – спокойно сказала молодая женщина
с распущенными чёрными волосами, выходя из-за портьеры. Убийство
в целях самообороны – всё как мы спланировали. Не волнуйся, а
то выдашь себя. И меня в придачу.

Он улыбнулся и нежно поцеловал её руки. Женщина без особых эмоций
приняла поцелуи и, погладив его по щеке, бросила уходя:

– Приходи в хижину, когда всё успокоится.

Потом, не глядя на убитого, вышла из дома и пошла по только ей
известной, самой короткой тропинке назад, к домику, который все
трое называли хижиной.

– Вот, оказывается, как это было, – проговорил я.

– Вот, оказывается, как это было, – согласился мой лучший друг
Хулио.

Мы помолчали: я пил красное вино, а он – эту штуку из серебряной
чашечки.

Потом мы обнялись, простились до следующей встречи, и я пошёл
дописывать наш рассказ. Мы знали, что, как всегда, никогда не
увидимся, но это не мешало нам неплохо сотрудничать.

Монреаль

Ноябрь 2005 г.