Проза

Жара стояла.

Я плыл по течению – без руля, ветрил, с когда-то закомпостированным талоном.

Просыпаешься утром – кажется: длинный-предлинный день впереди,
бесконечное утро, где-то за горами – полдень, а вечер – вообще
фантазия, обязательно сделаю сегодня что-нибудь значительное.
И вот – исчезло утро, испарился день, вылез из всех щелей
вечер, приволок с собой на ниточке всю ту же
надежду-замухрышку...

Очередное здание, смотрю и не понимаю. Каким-то по какому-то
написано: «Пыточная».

Пыточная.

Люди мы испытанные. Не войду.

Но и пытливые. Войду.

Вошёл. Дверь: «Приём посетителей – круглые сутки. Без перерывов и выходных».

Открыл. Вошёл.

Стол. Над столом портрет. На портрете муха. Под мухой человек.
Смотрит испытующе:

– Слушаю вас.

Собираюсь с мыслями. Спрашиваю:

– А зачем вы пытаете?

– Да вот за этим столом и пытаем.

– Странно... А где же дыба, иголки, кованые сапоги, настольная лампа
в глаза, селёдка без воды, смола наконец?

Снисходительно, но незло улыбнулся.

– Мыслите задним числом. Перечисленные вами аксессуары нужны тем,
кто пытать вынужден – ради более высоких – или низких – целей.
А нашу организацию никто не вынуждает. Наоборот.

Теряюсь в догадках.

– То есть?

– То есть будем мы пытать или нет – нам от этого личной или
общественной выгоды никакой.

Пытаюсь расслабиться – и не могу.

Муха как муха. Портрет как портрет. Всё – как всё...

Мой собеседник меня озадачил.

– Что, – говорит, – нам толку услышать от вас, что вы
христопродавец, оппортунист, что Земля плоская, а шутки вождей – нет? Вы
же – пытай вас или не пытай – свергнуть меня всё равно не
сможете? Да и народ замутить вам не по карману. И в мутной воде
ловить – не по плечу.

Встал. Спугнул муху ненароком. Не со зла – просто крупен.

– Слушаю вас, – попросил я.

Подошёл к окну, постоял.

– Мы пытаем на добровольной основе. Платят нам всего лишь уважением,
но зато искренним.

Снова помолчал. Повернулся ко мне.

– Пытаем изощрённо.

– А желающих много?

– Отбою нет. Далеко ещё не всех отпытали. Это при круглосуточном-то цикле!

Строго помолчал.

– Однако многие не желают. Скажу вам откровенно: поголовная
сознательность пока что отсутствует.

Сел.

– Погрязли многие. Ну, а вы как?

Я углубился в размышления.

Пришёл к выводу:

– Да мне-то зачем? Я просто погулять вышел и посмотреть зашёл.
Смотрю – «Пыточная» написано. Интересно ведь...

– Небось в химчистку или в похоронное бюро без надобности не зашли бы?

И посмотрел на меня – так, знаете, – саркастически.

– Думаете, – осторожно спрашиваю, – у меня есть надобность?..

– Ну конечно! – восклицает. – По вам же видно. Вам без креста –
жизнь не в радость. Только чтобы крест этот не снаружи был, а
внутри. Чтоб не вас на нём распинали, а он вас распирал. То
есть чтобы вы изнутри распинались.

Оробел.

– Кресты через рот заколачиваете?.. Вот, значит, как пытаете?..

Снисходительно улыбнулся.

– Шутка ваша натянута и безобидна. Верный признак – запытаем.

Оробел ещё сильнее.

– А чем же вы пытаете?

– Выбором.

Что можно сделать ушами и с ними? Навострить. Прясть. Хлопать. Чесать за.

Я сделал сразу всё.

Не удивился. Спросил из вежливости:

– Зачем это вы – ушами?

Я покраснел.

– Объясните, пожалуйста.

Улыбнулся по-доброму.

– Ничего сложного. Даём испытуемому возможность выбирать. Ставим,
так сказать, перед дилеммой. Дилеммы у нас в ассортименте.
Средство испытанное. Пытаемый может выбрать. Или заказать все
оптом – но это уже признак особой душевной утончённости.

– А какие дилеммы? – пугаюсь.

– А любые, – успокаивает. – Семья или школа. Знание или сила. Наука
или техника. Наука же или жизнь. Та женщина или эта. Или
мужчина.

Муха заняла своё насиженное место на портрете.

Муху можно в принципе прогнать. Мысль, даже если она меньше мухи, не
прогоняется. И что интересно: чем больнее, тем настырнее.

Я пропищал:

– Кто вам разрешил разрешать человеку выбирать?

– А кто вам разрешил всё время выбирать? И главное – до конца так и
не сделать выбор?

Я вылетел в трубу. Или вышел в дверь – не помню.

Шёл куда глаза глядят – так долго, что они устали от ответственности.

Хотелось признаться. Явиться с повинной. Взять на себя. Донести на
себя же. Выдать себя же с головой. Сложить голову. Посыпать
её пеплом. Преклонить колени. Принять как должное.

Этого всего хотелось страстно и сразу.

Только бы не выбирать.

Несите вашу смолу. Готовьте розги. Точите когти и зубы. Попытка не
пытка. Долго не выдержу – подпишу и отмучаюсь.
Всего-то-навсего: стакан смолы да дюжина батогов – раскаюсь, забудусь.
Хочется рабства – сладкого, вольного, добровольного.

Увы. Побывавший в пыточной лишён привилегии батога.

Он бредёт с опущенным вместо забрала носом и – выбирает. Он питается
собственными сомнениями, которых уже не переваривает. Видит
дорожные и электрические столбы в форме вопросительных
знаков, дома – в форме многоточий.

Он не надеется когда-нибудь сделать выбор – и потому постоянно
делает его. И потому не сделает никогда.

Ибо для делающего выбор – выбора нет.

И он это знает – иначе не делал бы. Иначе не соорудил бы себе вечную
пыточную со всеми удобствами и видом на предметы выбора.

Для выбирающего – выбора нет.

Вот и всё.

Харьков, 1991 г. – Монреаль 2005 г.