Проза

Начало

Окончание

Она звонила в издательства, которые публиковали мои книги. В переиздании
отказывали, ссылаясь на перегруженный план. Через несколько дней
пришёл друг-заимодавец и потребовал срочный возврат долга. Назвал
сумму в полтора раза превышающую фактический долг. Слёзы и причитания
Шуры оставили стяжателя равнодушным. Я стал свидетелем того, как
в счёт оплаты долга была продана квартира, мебель и все ценные
вещи. Другу этого не хватило, хотя фактический долг с процентами
жена оплатила сполна. «Сочувствуя», пригласил Шуру работать уборщицей
на своей вилле. Она согласилась, работала полный день, получала
обед, униформу и деньги на проездной билет, остальное высчитывалось
из зарплаты в счёт погашения якобы оставшегося долга.

На работе Шура не смогла продержаться больше полугода. Вконец
устала спать на вокзальных сиденьях и подмываться водой из раковин
общественных туалетов. Тратила деньги, предназначенные для проезда,
на оплату за вход в WC. Вместо метро пользовалась трамваями, ездила
с пересадкой и почти всегда без билета. Постоянно схватывалась
с конролёрами. Пообносилась, стала неряшливой. Хозяин, недовольный
её внешним видом, уволил Шуру. В конце концов, она прибилась к
бомжам. Заболела, кочуя по холодным улицам. Попала в лечебницу
с воспалением лёгких. Соседка по палате прониклась к вдове сочувствием,
пригласила после лечения к себе. Выписались одновременно и отправились
в деревню. В деревне жена вычищала навоз из-под коров, сажала
картошку, пропалывала огород и убирала двор частной фермы. От
непосильного труда у Шуры открылось внутреннее кровотечение. Снова
оказалась в больнице. Была прооперирована. Ослабленный организм
не смог справиться с послеоперационными осложнениями, и Шура умерла.

И опять чудесной силой возращён в спальню. Увидел лежащую жену
и понял, что мстил ей, вовлекая в зависимость от меня. Уготовил
Шуре тяжёлую судьбу. Скрытое злорадство сейчас стало явным. При
жизни казалось – я содержу женщину, которая шикует за чужой счёт,
как паразит. А она была хорошей хозяйкой. Единственное, что не
нравилось в ней – привычка ворчать. Теперь понимаю, то были наставления,
предупреждения, призывы пересмотреть сомнительные решения. Она
обеспечивала беззаботную жизнь дома, а я оставил её ни с чем.
Проявляла внимание, а получала отказ в близости. Я упустил свой
шанс понять и полюбить жену. А мог бы любить просто за то, что
она рядом. Шура-Шурочка, как трудно жилось со мной! Одной станет
ещё труднее!

Весёлой мелодией заиграл телефон. Шура, поднесла трубку к уху
и, не открывая глаз, произнесла:

– Алло.

Громкость была хорошей, и я мог слышать голос звонившего.

– Шурик, одна дома?

– Да, Борис. Теперь навсегда одна.

– А что такое?

– Миша умер.

– Не может быть! Так неожиданно!

– Да. И вовлёк в безвыходную ситуацию.

– Почему?

– Помнишь, в какие долги он влез, надеясь написать бестселлер
и получить несколько сотен тысяч долларов? Какое безрассудство!

– Безрассудство... Не горюешь о муже?

– Горюю, – снова вздохнула.

– Шурик... понимаю, что не вовремя... Шурик, выходи за меня

замуж.

Супруга открыла глаза, полные недоумения.

– Борис! Мы же школьные товарищи! Иначе к тебе и не относилась.

– Шутишь? А ты мне всегда нравилась.

– Нет, не могу так.

Я чуть было не крикнул от досады! Соглашайся!

– Нет, не могу, – повторила Шура.

– Я люблю тебя!

– А что с долгами?

– Шурик, здесь нет твоей вины. Предлагаю продать квартиру до того,
как появится кредитор. Я продам свою. Возьмём деньги и уедем в
другой город. Давно хотел переехать поближе к природе. Как, Шурик?

– Я перезвоню, Боря.

Шура отложила телефон, села на кровати и задумалась.

Происходило что-то неладное. Снова стал ощущать поднимающую лёгкость,
но скорбные мысли и беспокойные чувства удерживали внизу, улететь
не получилось. Я должен спасти жену! Каким-то образом удалось
расположиться напротив. Приготовился признаться Шуре в своей глупости,
мстительности и нелюбви. Необходимо уговорить её дать согласие
Борису. Знал, что она меня не видит, но надеялся, что услышит.
Встал на колени и начал говорить. Сознался в эгоистичных намерениях,
в использовании её в качестве домохозяйки для обеспечения удобств
в быту. Мама, работница, кухарка и уборщица – четыре в одном.
Представление, что сплю с матерью вскоре отбило желание. Искал
причин избегать близости и утешался нередкими любовными связями.
Негодяй! Лишил супругу семейного счастья, детей и любви. И чтобы
восстановить разрушенное счастье, она должна выйти замуж за Бориса.

Шура сидела неподвижно. Не слышит! Подвинулся совсем близко и
коснулся руки. Шура чуть вздрогнула, смешно моргнула глазами и
заволновалась. Решился на большее. Подошёл вплотную и обнял за
плечи. Теперь её голова находилась на уровне моего солнечного
сплетения. Был бы в теле и в здравии, то лицом она уткнулась бы
мне в живот. Шура сидела, я стоял перед ней. Гладил плечи и спину.
Остатки человеческого тепла, которые ещё не исчезли, направил
на супругу. Шура заплакала.

– Миша, я знала, что ты любил меня.

Нет! Не то! Шура, не любил!

– Знаю, что любишь и сейчас.

Не люблю! Жалею! Пожалуйста, позвони Борису!

– А я придиралась к тебе. Прости.

Не придиралась! Почти всегда была права. Прощать не за что. Ты
меня прости.

– Чувствую тебя... очень близко... как будто обнимаешь меня...
В жизни лишний раз не дотрагивался. Прости, что не давала повода
для ласк.

Шура, перестань! Звони Борису!

Лёгкость, отрывающая меня от земли, набирала силу. Я крепко держался
за Шуру. Наконец, она взяла телефон.

– Борис, вот – решила.

– Хорошо! Увидишь, мы будем счастливы!

– Борис, я люблю его.

– Кого?

– Мишу.

– Шурик, он умер. И очень некрасиво поступил с тобой. Жестоко,
можно сказать.

– Борис, я люблю Мишу.

– Шурик, подумай хорошенько. В запасе есть несколько дней. Я подожду.

– Борис, решение окончательное. Спасибо. Пока!

Лёгкость превозмогла мои усилия, я стал постепенно удаляться от
Шуры. Слышал, как позвонили в дверь. Видел, как в квартиру вошли
санитары, прошли в ванную, оценили обстановку и потребовали оплату
своей бесплатной услуги. Успел заметить несчастное лицо Шуры,
услышать бесполезные доводы, просьбы и моления. Санитары ушли,
и до меня донеслись неутешные рыдания жены. Я покидал мир без
радости и с чувством вины.