Левиафан #2. –
Пол Остер –
(21/10/2002)
...Мы с женой почти всем делимся друг с другом, но в данном случае я не уверен, что расскажу ей о том, что произошло.
Осень на берегах лета. –
Аркадий Драгомощенко –
(21/10/2002)
Пол Остер:"Первой (...) книгой, разбудившей в нем писателя, был роман "Преступление и наказание" - "Бог мой, подумал я, вот, оказывается, как можно писать!" ...
Школа "анналов": в поисках утраченного факта (продолжение). –
Михаил Кошкин –
(20/10/2002)
Метафизический смысл, предоставляя человеку жизненный миф, всегда религиозный, страшит своей неопределённостью, или наоборот, схоластической отвлечённостью. И однажды, в XX веке в философской точке "выбора", (см.рис.) уже был сделан поворот вспять, в сторону текста, с последовавшей затем аналитической традицией философствования. Так начинает строиться философия действительного факта (со-бытия), по Л. Витгенштейну...
Знаки препинания №28. Открытый урок. –
Дмитрий Бавильский –
(20/10/2002)
Широта подхода и ясность мысли - вот чего не хватает практически всем сегодняшним колумнистам и газетно-журнальным обозревателям. Я-то из своего, литературного, огорода об этом сужу. Нынешняя литературная критика - тема вообще болезненная и неприятная. Подгнило что-то в этом королевстве. На глазах всё рушится, истекает клюквенным соком, превращаясь в тупую и непродуктивную тусовку (и ничего сверх этого). Тексты уже давно никто не разбирает. Даже и не пытается разбирать, главное же - больше шуму поднять, мути нагнать.
Скажи "проект". –
Лев Пирогов –
(17/10/2002)
Одним из факторов "цивилизаторской" унификации российского общества в 90-е годы было вытравливание его национально-исторической идентичности. Применительно к литературе это означало нежелательность возникновения национально (то есть гражданственно) ориентированных авторов.
Школа "анналов": в поисках утраченного факта. –
Михаил Кошкин –
(17/10/2002)
Такова судьба историософических бабочек-однодневок: живут лишь один светлый день современности, во всю эстетическую мощь расправляя тонкие крылья своего времени-культуры. От бабочек остаётся удобно размещённая коллекция крыльев в альбоме . Чем стали иные перспективные позиции? Почвенничество Н. Данилевского в "России и Европе", культурные морфологемы Шпенглера, Тойнби, осевое время больших Культур К.Ясперса, теория пассионарной активности Л.Гумилёва и др. - все остались свидетелями самовыражения своих эпох.
Твоего сердца я ковбой #9. –
Владимир Важенин –
(16/10/2002)
Люблю я всей душою лес осенний,
И я, наверно, не последний,
Кто пишет песни невпопад.
Без боли не могу смотреть на листопад.
И я, наверно, не последний,
Кто пишет песни невпопад.
Без боли не могу смотреть на листопад.
Моя история русской литературы. 14. Борьба видов –
Маруся Климова –
(15/10/2002)
...в отличие от книг Джойса, Пруста или там Гомера никто никогда не стесняется признаться в том, что так и не смог дочитать роман <Мать> до конца. Удивительный феномен! В этом отношении Горький является прямым предшественником писателей-постмодернистов, и в частности, представителей <нового романа>, считавших занимательность чуть ли не знаком дурного тона.
"Маргинальный человек" -- что дальше? –
А. П. Казаркин –
(15/10/2002)
...А. Блок назвал всеядную иронию, пе-реходящую в автоиронию, <падающей иронией гибели>. Поэт уловил ос-новную модернистскую установку: героический и трагедийный пафос ис-чезал, его замещала ирония. Тенденция эта углубилась в эмиграции (у В. Ходасевича, Г. Иванова, А. Ремизова) и, казалось бы, исчерпала себя с мо-дернизмом, но в постмодерне ирония поистине без берегов. Смех погибели - памятник Веничке, монумент алкогольной агонии, - вот что пока воз-двигла послесоветская эпоха. Поэма <Москва-Петушки> глубока тем, что в ее центре хорошо узнаваемый тип юродивого, очень важный для русского сознания.
Доля ангелов (окончание). –
Алексей Варламов –
(14/10/2002)
Однажды я увидел на улице президента. Это было возле оперного театра. У подъезда остановилось несколько лимузинов. Президент прошел мимо редкой толпы - человек может быть двадцать-тридцать. Люди смотрели на него, а он на них. На мгновение он замедлил шаг, точно чего-то ждал - казалось, бледный, настороженный, как будто неуверенный в себе. Милиции было немного. Народ молчал - президент прибавил шагу и скрылся в дверях. Сцена как отдаленное эхо "Бориса Годунова".
