Рейтинг публикаций
Война
— Максим Борозенец
(16/10/2007)
и стало слово государством мира хранителем верховной тайны бога который защитить её умеет от всех и вся и от себя
Беккет жив
— Андрей Левкин
(28/11/2006)
Беккет был секретарем Джойса. Не у каждого может быть такой секретарь, как Беккет и не каждый сможет быть секретарем у такого мужа, как Джойс. Джойс был террорист и диктатор. Он терроризировал время и читателей. 24 июня 1921 года, сразу после Янова дня, Джойс без малейшего стеснения сообщил в частном письме, что потратил на <Улисса> почти двадцать тысяч часов. Но этого Джойсу было мало.
Радимир
— Сергей Л. Коркин
(14/03/2006)
Я послушно выполняю все пожелания клиента и терпеливо жду, когда он сам поймет, что таким образом можно работать до бесконечности. Новые идеи, на то и новые идеи, чтобы периодически появляться. Тут, как и в любом деле, важно вовремя остановиться.
Балконы
— Денис Осокин
(23/10/2003)
Феномен Осокина заключается в том, что с самого начала своего присутствия в литературном пространстве, он стал <писателем для писателей>, знатоков и ценителей изящной словесности...
Черная дыра (9)
— Владимир Широков
(20/01/2011)
Толпа на плацу – разделочной доске, очерченной чернотой, двумерном днище в топкой мягкости. Суммарная плотность функциональных жизней. Племенной строй человекнувшихся в контрастах небесных спектров.
Музыковеды и школьники
— Павел Лемберский
(31/08/2008)
Город набирал обороты. На курсах иностранных языков царило оживление. Бастовали пекарни и пельменные, в воздухе стоял крепкий запах полуфабрикатов. Инженеры ожидали реформ, после которых сразу должно было стать лучше.
Бессовестная игра мужчин
— Ильдар Абузаров
(04/02/2004)
Снаружи Отто казался чертовски мрачным типом, но внутри у него жила тысяча белых бесят, и женщины это чувствовали.
Вид неба Трои
— Илья Алексеев
(03/10/2005)
Яблоко, о котором пойдет речь ниже, к счастью, никому на голову не падало, но тоже способствует открытию закона тяготения – только не всемирного, а московского.
Впаденье в разум
— Людмила Логинова
(21/08/2011)
крылышки твои \ обтрепанные по краям \ как линялое старое платье \
по подолу \ попадалово \ все уже стерлось \ остервилось обесценилось \
но трепещет \ бьется и хочет взлететь \ мое сердце
В белом
— Алмат Малатов
(05/12/2006)
Проблемы со сном были и раньше, заснуть получалось только рядом с Рамизом – в абсолютной темноте, тишине и с ощущением крепко запертой изнутри двери. «Тебе надо спать в гробу с защелкой изнутри» – шутил он, удивляясь моей любви к его темной квартире, единственным окном упиравшейся – в стену. До сих пор счастье имеет для меня форму дворницкой, запах зиры, цвет граната на изломе, ощущение присоленной кожи рядом.
Про собаку
— Женя Крейн
(20/09/2006)
Может это стыдно – быть эмигрантом? Вот, не выдержали предложенной им судьбы, восстали (или – удрали, сбежали?), а теперь вот ноют. С другой стороны, хочется встать в оборонительную позицию и доказывать всему свету, что мы имели право на выбор, что никому не обязаны отчетом.
Найденные в космосе
— Илья Алексеев
(02/12/2004)
«Примитив – это то, что идет сразу от народного духа. А я и изучал перспективу, был начальником отдела по промышленной эстетике»
Припоминающееся место
— Шамшад Абдуллаев
(10/04/2005)
Она произнесла одну фразу, но он смотрел мимо нее или просто не хотел замечать ее голоса
Черная дыра (5)
— Владимир Широков
(16/11/2010)
У каждого из нас своя смерть, свой страх перед ней – страх уготованного ему бытия. Понимая чужую смерть, никто не может осмыслить свою.
TEST
— Сергей Соловьёв
(27/09/2005)
Город, вечный город, в котором он умер и жил, в котором не зажигаются спички – сухие, с тугими головками серы, не загораются – никогда, город стоит у костров, на майдане, и небо над ним в апельсинах, сейчас.
Upper Advanced
— Андрей Левкин
(31/05/2005)
Cовместить в одном эпизоде – уже вне своей памяти – время, место и имена невообразимо сложно.
Зимородки (12)
— Маня Норк
(16/06/2011)
Я боюсь всего этого в маме. Да, моя мать умела быть нежной со мной. Играла в мои игры, читала со мной мои книжки – так, как играют и читают дети. И тут же – из-за пустяка – обрушивала на меня столько презрения, чуть ли не ненависти, что и мне тогда было понятно: «Как можно так – к ребёнку, к своему ребёнку? Как можно говорить ему – такое?».
Черная дыра (15)
— Владимир Широков
(23/05/2011)
Смерть в стороне не конец мира, не катастрофа в личном значении.
Мы нуждаемся в этой придуманной разнице, лелеем это расстояние, этот вечный огонь между нами, эту зубчатую эфемерную толщу, неприкасаемо отделяющую от завистливого равнодушия.
Голем
— Евгений Ракович
(13/11/2007)
Я плакала, и во моих слезах//ласкалась эта дверь огнем, //и из огня она мне //говорила,// что для любой работы у нее помощник.// Который помогает за еду.
Поезд Троцкого (4)
— Иджен Варнер
(04/07/2011)
Пан Тадеуш говорил иначе, чем другие люди в моем окружении. Ему приходилось подбирать слова, но вместе с тем он был с ними как будто в очень близких отношениях. Эта интимность чувствовалась, хотя английский не был его родным языком. Родным языком был польский, остатки которого прилипли затвердевшимися клочками к изгибам и тканям его мозгов, просачиваясь наружу легким акцентом.
Общая география
— Дмитрий Тонконогов
(07/04/2008)
Родился на родине, делал приборы, // включал на досуге небесные хоры, // уехал, приехал, опять опоздал, // сбежал из медпункта, попал в арсенал.
Полуденные песни тритонов. Продолжение
— Андрей Матвеев
(28/03/2004)
Наверное, это были психоделические галстуки.
БА-чи БО-чи там-БО э-кАдо чики-чики-чики-чики тА...
— Александр Бухман
(01/12/2006)
Это было несколько лет назад. Я летел из Хьюстона в Нью-Йорк и дальше в Европу. Аэропорт ломился. Янки устроили себе нелетную погоду, чтобы отдохнуть от южан с их тянущимся, как жвачка, акцентом, острыми сапогами, несносной вежливостью и еще более невыносимыми деньгами.
Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы
