Рейтинг публикаций

«Люди-копилки» – такой образ можно встретить в некоторых его опубликованных статьях.

грузовик уже катил дальше. Старик ринулся вслед за ним, размахивая удостоверением народного контролера, считавшимся теперь недействительным, но мы с Левой поймали его, скрутили по-дружески: воруют, дескать, все, кто как может. Это образ нашей жизни.

Трамвай едет сквозь текущий моросью, осенний, советский пейзаж, и ребёнок говорит матери: «Главное-то - учёба…»

Да вам-то что?!

Как же его звали, этого парнишку? Не вспомнить. Сколько их поменялось, водителей. Один я все езжу и езжу.

Давно умерли писатели его поколения и даже те, кто был моложе - Новиков-Прибой, А.Толстой, Шишков, Тренев (о последнем есть удивительная запись в Дневнике: "Тренев всю жизнь проводил с маской на лице и умер с маской и никто не знал его лица"), Вересаев, которого Пришвин критиковал за книгу "Пушкин в жизни", и казалось, что эти смерти не случайны, что люди те, как Блок, умерли от отсутствия воздуха.

Неожиданно для себя преподаватель О.Я.Бармаленко выиграл в президент-лотерею, о чём ему сообщили по телефону представители местного лотерейного комитета и – почти сразу же – мэр города, поздравив с избранием на высокий государственный пост.

Он уже проваливался в мягкое ложе сна и видел, как играет почему-то на потолке, а за спиной у него кто-то стоит, подвешенный, как и он сам, вверх ногами, как вдруг дернулась ручка, в скважину пролез ключ, заткнув пробоину, из которой тек желтоватый коридорный свет, и дверь отворилась.

Быть может, отсутствие – это и есть полнота? Написать рассказ...

Я бросил телефон в снег и пошел, куда глаза глядят. Выбрался за пределы поселка, погулял по сугробам, увидел тень на снегу от головного звездолета. Что-то зашумело и меня затянуло во внутренности корабля. Через пять минут я уже пил чай в кабинете капитана.

"Берендеево царство - это реальный мир человека, весь мир, вся вселенная, как мы с тобой. Это мир людей равных, который носит в себе, в своей сокровенности каждый мобилизованный воин, несмотря на то, что он убивает другого. Это мир бедного Евгения, который бросил Медному всаднику сокровенное "мы"... Это мир поэзии, ожидающей себе защиты и оправдания временем".

...я никому не помог. Таких мук я раньше не знал. Вина обдавала меня стыдом круглые сутки. Я не помог никому раньше, чем она, эта вина, пришла! Я просыпался в темной комнате – как и не спал. Вина здесь, рядом. Как смерть – рядом. Вместе смотрим – к моему взгляду присоединяется угрюмая тяжесть смерти, – в окно на небо. Иду днем по улице – хочется только плакать. От вины. Люди на тротуаре как на эскалаторе. Движутся вереницей. Мимо.