Рейтинг публикаций

Этот год для меня стал печальным, ушли удивительные люди. В память о них, я сохранил этот рассказик, который ими был принят.

Это было то недавнее время, когда этика ещё была гуманистической, экология ещё не болталась грязной тряпкой на флагштоке перед штаб-квартирой инвестиционного фонда.

Он оказался прав – всё замелькало, запестрело, сорвалось с петель. А ведь был каждый день: круглый, как яблоко, большой, объёмный. Где они? В тебе, понятно, но ты не такой, не такой – каждый месяц, год, десятилетие…

- Кажется, у меня текут слезы! Я прям буквально чувствую это. Как они вытекают из моих глаз. Но где мои глаза? Где все остальное, что должно быть у человека?
- О, так ты человек? Буду знать.
- А ты разве нет?

И тем же днем Энчо узнал, что «желанцы» — это зимовщики с мыса Желания на Новой Земле, а еще есть «правдинцы», «уединенцы», «соп-каргинцы». И кого еще только ни встретишь на Диксоне — перевалочном пункте полярников с острова на остров, с островов на материк и обратно, в этой северной арктической столице на берегу Карского моря.

...глаза ее смотрели на Энчо ласково и со смешливым упреком – такой большой, а без гармошки – ну, не надо бежать за вагоном, ну, не...
Последние аккорды «Прощания славянки». Навязчивый ужас расставания.
После отъезда Итаки Энчо дал обет трезвости – он хотел еще увидеть её, он хотел приехать к ней мужчиной, как можно более достойным её любви, вино может этому помешать.

Сначала показались две пышные копны волос, затем, когда они прошли в комнату, под этими шапками стали различаться два личика, одно тонкое, худое, второе округлое, розовое. Одеты были примерно одинаково: джинсы в обтяжку, красные сумочки и туфли, вязаные кофты.

Её мир ограничен пятачком пространства: и – беспределен.

Не обо всём можно и нужно говорить, когда осень стучится в сердце. Промолчи. Прижми палец к губам. Не говори ничего.

Бессонница. Мать, беременная мной, ела зайчатину. Или давала соседям вечером жар из своей печи? Или, может быть, гость, пришедший к ней в дом, не присел хоть бы на мгновение? Положу я под подушку нож, топор, иглу, ключ, замок, веретено, гребень, зуб мертвеца. Поставлю за дверь, перевернутую вверх прутьями метлу, перекрещу окна кочергой. Осыплю постель маком, порог – дремой. Окурю укропом и тмином кровать. Ночная ночница забери от меня бессонницу, отнеси ее в дальние места, в пустые горы, где петух не поет, где собака не лает. Курочки-рябочки, возьмите хлеб-соль, а мне дайте сон...

Счетчик Гейгера не работал, по мере приближения к земле штурман подкладывал под себя сборники со схемами аэродромов, труба ЧАЭС целилась своим дулом прямо в светолюк – ощущение было неприятное. От безысходности и неизвестности Энчо попытался с помощью эмалированной кружки защитить свои честь и достоинство, но с кружкой между ног по самолету не побегаешь. В наушниках были слышны переговоры вертолетчиков с кем-то, кто сидел в районе реактора и наводил вертолеты на цель.